HideСам же 
новорожденный оказался удивительным фанатом Диониса во всех его ипостасях, так 
что довольно быстро пришел в состояние блаженной улыбки на лице и замыкания 
на массу всех внешних воздействий. До золотых рыбок и белых горячек дело, 
конечно, не дошло, но в прекрасный мир плюща и виноградной лозы, среди которых 
пляшут прелестные вакханки и хариты, он окунулся в полной мере. В этом состоянии 
его и обнаружили к утру (нужно было подниматься) менее истые любители Бахуса. 
Посчитав, что выводить именинника из нирваны - это и есть самое главное кощунство, 
тем более, что подниматься из пещеры в таком состоянии было по риску равно подвигу 
Александра Матросова, для него сделали все что могли: оставили банку тушенки 
и забрали все снаряжение, дабы даже поползновений не возникало. Забрать его должна 
была следующая группа, которая планировала спуститься к вечеру. Теперь представьте 
себе ощущения нашего героя, когда он просыпается и обнаруживает рядом с собой 
банку тушенки и голые стены пещеры. Товарищ был опытный, и он знал, что, несмотря 
на общее недомогание и нежелание ничего делать, связанное с сильнейшим бодуном, 
поесть все-таки надо. Его горящий взор обратился к банке, любезно оставленной 
товарищами, но через мгновение энтузиазм утух - привычка ходить в группе отучила 
его от ношения такого нужного в хозяйстве предмета как нож. Но не так-то просто 
остановить исследователя в его благородных порывах, и в ход пошли все знания 
из жизни первобытных людей, подчерпнутые в школе. Но вот незадача, зубы у gomo 
sapiens уже не те, да и пещеры появляются преимущественно в известняковых породах, 
которые, как известно очень мягкие. После нескольких часов попыток вскрытия, 
за некоторые из которых можно с успехом давать авторские свидетельства, банка 
напоминала собой плоский блин без единой дырочки, а наш герой смирился с судьбой 
и начал спокойно ждать прилета Танатоса. И вот апофеоз - представьте себе ощущения 
молодого спелеолога, который делает первый шаг по поверхности после спуска, 
и тут из темноты выскакивает небритое двухметровое существо с горящими глазами, 
бросается к нему, крепко прижимает к себе и рокочет на ухо: "Наконец-то я поем...". 
О времени пребывания в психиатрической лечебнице история умалчивает...