Hide
Однажды Чао Чунь, связывая бамбук в толстые сосновые бревна для финского домика, захотел отдохнуть и поесть съедобных личинок. И пошел он на берег реки, где под навесом находилась лавка старого сверлильщика зубов дядюшки Сцы. Сам дядюшка Сцы давным-давно умер, и оставшийся без работы старый сверлильщик его зубов построил лавку, и выложил дырявыми зубами Сцы красивую маленькую вывеску. В лавке сверлильщика продавались всякие мелочи, драгоценные камни, порошки от обморожения и яды.
Дочь сверлильщика, Шай Хо Чжи, готовила съедобные личинки и подавала их посетителям. Чао Чунь заказал тарелку личинок,
и принялся строгать своим большим ножом из слоновой кожи ножку стола. И тут прекрасная Шай Хо Чжи вышла из кухни,
вся в слезах, и сказала: "Дорогой Чао Чунь, прости меня, но все личинки уже стали куколками!" "Hе плачь, прекрасная Шай Хо Чжи!" - ответил Чао Чунь, "- я бы лучше умер от голода, чем заставил бы тебя огорчаться, поскольку я уже тридцать лет люблю тебя!". "Ах, если бы я знала, что ты уже тридцать лет в меня влюблен, я бы скорее отрезала себе руку, чем оставила бы тебя голодным!" - заплакала Шай Хо Чжи, " поскольку я уже сорок лет тебя люблю!". "Ох, я бы скорее отрубил себе уши и нос,
чем позволил бы тебе покалечить себя!" - воскликнул Чао Чунь,
и отрубил себе уши и нос своим большим ножом. "А я бы вырвала себе волосы и сломала бы ногу!" - ответила Шай Хо Чжи, вырвала себе волосы, все до одного, и сломала левую ногу в двух местах! И так они резали и ломали себя, откусывали себе разные части тела и бросали в очаг. Hа этот шум вышел старый сверлильщик зубов, и увидел только две изуродованные головы, которые глядели друг на друга выколотыми глазами, полными любви. Сверлильшик взял эти головы, и похоронил на берегу реки, поставив в этом месте большой камень с надписью:
"Они были счастливы и умерли в один день". Затем он положил у камня миску с несъедобными куколками, зажег палочки благовоний и высыпал в реку целую банку своего самого лучшего порошка от обморожения.

tags: romantique

Hide
Однажды Чао Чунь, связывая бамбук в толстые сосновые бревна для финского домика, захотел отдохнуть и поесть съедобных личинок. И пошел он на берег реки, где под навесом находилась лавка старого сверлильщика зубов дядюшки Сцы. Сам дядюшка Сцы давным-давно умер, и оставшийся без работы старый сверлильщик его зубов построил лавку, и выложил дырявыми зубами Сцы красивую маленькую вывеску. В лавке сверлильщика продавались всякие мелочи, драгоценные камни, порошки от обморожения и яды.
Дочь сверлильщика, Шай Хо Чжи, готовила съедобные личинки и подавала их посетителям. Чао Чунь заказал тарелку личинок,
и принялся строгать своим большим ножом из слоновой кожи ножку стола. И тут прекрасная Шай Хо Чжи вышла из кухни,
вся в слезах, и сказала: "Дорогой Чао Чунь, прости меня, но все личинки уже стали куколками!" "Hе плачь, прекрасная Шай Хо Чжи!" - ответил Чао Чунь, "- я бы лучше умер от голода, чем заставил бы тебя огорчаться, поскольку я уже тридцать лет люблю тебя!". "Ах, если бы я знала, что ты уже тридцать лет в меня влюблен, я бы скорее отрезала себе руку, чем оставила бы тебя голодным!" - заплакала Шай Хо Чжи, " поскольку я уже сорок лет тебя люблю!". "Ох, я бы скорее отрубил себе уши и нос,
чем позволил бы тебе покалечить себя!" - воскликнул Чао Чунь,
и отрубил себе уши и нос своим большим ножом. "А я бы вырвала себе волосы и сломала бы ногу!" - ответила Шай Хо Чжи, вырвала себе волосы, все до одного, и сломала левую ногу в двух местах! И так они резали и ломали себя, откусывали себе разные части тела и бросали в очаг. Hа этот шум вышел старый сверлильщик зубов, и увидел только две изуродованные головы, которые глядели друг на друга выколотыми глазами, полными любви. Сверлильшик взял эти головы, и похоронил на берегу реки, поставив в этом месте большой камень с надписью:
"Они были счастливы и умерли в один день". Затем он положил у камня миску с несъедобными куколками, зажег палочки благовоний и высыпал в реку целую банку своего самого лучшего порошка от обморожения.

tags: открытка, юмор

Mood: взволнованное 

Music: сердца

Закрыть

Это было в давние времена, когда Ты, уважаемый читатель, ещё не родился… Это было накануне Великой битвы между Тьмой и Светом, когда войска должны
были встретиться лицом к лицу, срывая маски и показывая свои лица, убивая друг друга гневно и жестоко. Выжить могла только одна сторона – либо Свет, либо
Тьма.
Их последний день вместе… Другие смешанные браки уже давным-давно распались из-за бесконечных споров о Тьме и Свете. Но они поженились самыми
первыми и слишком сильно любили друг друга, чтобы разойтись, хотя закон уже запрещал браки между Тьмой и Светом. Они скрывались от посторонних глаз в
лесу, шакалы пытались выследить их, но ничего не удавалось. Лишь только рано утром они успевали заметить, как, сияя белой бронёй, держа в руке посох мира,
она выезжала на белом коне из леса. И хотя он, закованный в чёрные латы, на чёрном драконе летел к тому же месту ночью, выследить их всё равно не могли.
Муж и жена виделись по ночам, скрываясь и страшась быть наказанными, нет, не смертью – разлукой друг с другом.
И вот назавтра должна была состояться решающая битва. Как обычно он спустился со своего дракона и прозрачной тенью бесшумно проник в лес. Он шёл,
продираясь сквозь непролазные кусты, нащупывая каждый сучок, пока, наконец, не дошёл до их секретного убежища. Три огромных дуба, окружённых множеством
мелких кустарников, представляли собой издалека просто большой зелёный холм.
Он отогнул большую ветку и вошёл внутрь.
- Креос! – воскликнув сквозь слёзы, она бросилась к нему на шею. – Креос, что же теперь будет? Кто-то из нас умрёт, другого не дано, ведь битва будет до
последнего живого воина Света или Тьмы… Креос, нас разлучают!
- Арвио… Ещё ничего не решено. Быть может, мы оба останемся в живых. – строгим холодным голосом сказал он, отчеканивая каждое слово.
- Креос, но истребление одной из сторон неизбежно!
Она дрожала от страха, в её глазах Креос увидел ужас, застывший капельками слёз. Он не выдержал и поцеловал её глаза, прижал к себе и тихо
прошептал:
- Арвио, запомни. Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя.
- Я тоже буду любить тебя.
- Арвио, послушай меня сейчас… Мы с тобой скрываемся здесь уже давно, и никто не раскрыл нашей тайны, ведь так? Завтра ты останешься здесь. Ты должна
жить! Обязана. Ведь у нас будет ребёнок…
- Нет! я – воин! Я ничем не хуже тебя, слышишь? – гневно воскликнула она. – Я тоже буду драться.
- Арвио, в первую очередь, ты – будущая мать. А потом уже воин.
- Но…
- Не кричи. Я так решил.
- Креос, но исход битвы предрешён. Воинов Тьмы в 5 раз больше. Выживет Тьма. Если тебя не убьют, то мы продолжим скрываться. Но… если ты не выживешь, я
умру, живя в лесу. Я не смогу выйти отсюда, воины Тьмы будут повсюду.
- Я выживу. Обещаю. только никуда отсюда не уходи.
Он обнял её за плечи, поцеловал её маленькие руки, и они просто просидели всю ночь, молча… понимая, что это, быть может, их последняя ночь вдвоём.
Ближе к утру он чуть тронул её руки. Она спала.
- Арвио, любимая. Мне нужно идти… Прости меня… и прощай.
Он не рискнул разбудить её, потому что она бы стала останавливать его и плакать, а он не умел сопротивляться её слёзам, хотя никогда в этом не
признавался даже самому себе.
Поле битвы простиралось на тысячи миль. Сотни тысяч воинов Света и Тьмы стояли друг против друга. Пробил час битвы. Белые кони понесли своих
сияющих всадников навстречу чёрным драконам, несущим воинов в иссиня-чёрных плащах. Блестящие в лучах солнца молоты оправдания сталкивались с заточенными
лезвиями карающих топоров. Тьма и Свет беспощадно рубили друг друга, нанося смертельные ранения в животы, головы, шеи… С высоты птичьего полёта внизу было
сплошное месиво – масса из светлых и тёмных воином, трупов, лошадей, драконов. В воздухе пахло кровью и смертью. Стервятники сидели на скалах, зная, что
скоро у них будет большой и сладкий пир.
Белых всадников становилось всё меньше и меньше. Они хрупкими телами защищали друг друга, обрушивая удары на несметные полчища Тьмы. Когда весь
исход битвы был предрешён, и осталось всего несколько белых всадников, один из воинов Света спрыгнул с коня и стал читать какое-то древнее заклинание на
непонятном никому языке. В этот момент самый сильный воин тьмы в ужасе закричал: "Арвио, не смей! Нет!" девушка обернулась и бросила один короткий
прощальный взгляд в сторону вампира. Раздался оглушительный гром, небеса разверзлись и бесконечный яркий свет направился сотнями лучей в тело девушки…
Безжизненное тело доблестного воина Света лежало на земле, она была мертва…
Затем из сотен лучей появилось сначала странное светящееся пятно, оно сузилось и стало ещё ярче. Наконец, все смогли увидеть силуэт. Это была
Арвио – самая сильная и мудрая из всех, кто поклонялся Свету. Обретя божественную сущность, она, направляя свет, ослепила всех воинов Тьмы. Пока они
кричали от боли, тёрли глаза руками и пытались хоть что-то увидеть, воины Света смогли победить. Но тут, когда победа уже была в руках, откуда-то из тени
вышел тот самый воин Тьмы, который так ужаснулся поступку Арвио. На глазах у него были какие-то странные тёмные стёкла, отражающие немыслимо яркий свет,
исходящий от Арвио. Карающий топор завершил дело тёмных воинов, головы оставшихся белых всадников покатились по земле.
Они стояли друг против друга. Он заговорил первым.
- Арвио… Я понимаю, что ты сделала это ради своих братьев и сестёр… Но ты убила нашего ребёнка. Я потерял его, я не могу потерять ещё и тебя. Ты знаешь,
что я могу вернуть тебя к жизни. – с этими словами он медленно подошёл к ней, обнажая острые клыки.
- Нет! Креос, я не разрешаю тебе кусать меня! В этом случае я тоже стану вампиром.
- Но ты будешь жить!
- Я не смогу быть воином Тьмы. Ты знаешь это. – силуэт попятился назад.
- Арвио, тогда мне незачем жить… - он сорвал с глаз защитные очки.
Арвио успела. Она успела испариться. Креос бросил очки в сторону, сел на камень и смотрел на долину, устланную трупами. Стервятники и шакалы
прибежали на пир. Невидящими глазами он смотрел перед собой. Рука сама потянулась к карающему топору, погубившему жизни стольких воинов Света. Теперь
осталась последняя жизнь – жизнь единственного воина Тьмы… Он воткнул нож в живот и, почувствовав резкую боль, потерял сознание. Он надеялся, что уже умер.
Стервятники и шакалы, обожравшиеся светлых и тёмных трупов, пытались уволочь добычу в свои убежища на запас, но вдруг они в ужасе отбросили всё и
полетели, побежали, понеслись прочь. Прочь от этого страшного места. Прочь от страха… Посреди поля, возле круглого камня поднималась чёрная тень… Голова
была закрыта капюшоном. Всё, что можно было разглядеть – это его глаза. Они вырисовывались на бесцветном лице, меняя цвет, они могли повергнуть в ужас,
могли убить, испепелить, поразить десятками стрел. Самый сильный воин Тьмы не мог покончить жизнь самоубийством. Он переродился в Тёмного бога.
Арвио летела прочь от места битвы, слёзы душили её. Наконец, она упала на землю, устав от всего. Кто сказал, что Боги не умеют плакать?.. За слезами
Арвио не заметила, как наступил вечер, солнце почти село за горизонт. Теперь Арвио нельзя было оставаться долго во Тьме, иначе её тело начинало
распадаться на клеточки. Она поспешила в небеса – туда, где ей суждено было во веки веков проводить свои ночи.
Утром она спустилась вниз. Поляна, с которой поднялась вверх Арвио, была усыпана чёрными розами – сотнями, тысячами, миллионами роз. Арвио посмотрела
вокруг и вдали увидела стремительно удаляющуюся чёрную точку.

Так, изо дня в день, из года в год, из века в век с закатом солнца Арвио поднималась в небеса, а Креос в это время выходил из-под земли – ему
нельзя было находиться на земле до заката солнца также, как Арвио нельзя было находиться во Тьме до восхода.
Каждое утро Арвио опускалась на поляну, и её ноги утопали в миллионах свежих чёрных роз. Лишь только изредка, опустившись чуть раньше времени,
Арвио удавалось увидеть чёрную фигуру. И только один раз за все годы их существования ей удалось посмотреть ему в глаза. Это было то ли солнечное, то ли
лунное затмение, а, может быть, просто высшие боги решили пошутить над ними и свели их дольше, чем на одну секунду. Он смотрел на неё большими, печальными
и невероятно глубокими глазами, словно считывая каждую клеточку её тела, словно пытаясь запомнить каждый волос её причёски. Его тяжёлый взгляд столкнулся
с её светлыми плачущими глазами, в которых была огромная любовь, нежность и память обо всём, что они пережили вместе… Через пять секунд он опустил свой
капюшон, повернулся и стремительно исчез.


Эпилог.
Пройдут века… На месте последней битвы построят город – Capital City. Вокруг него раскинуться широкие равнины, возникнут новые города, придут жить
новые воины Света, Тьмы, нейтралы и те, кто ещё не выбрал свой путь. На небесах будет ярко светить солнце, зелёной травой и яркими цветами покроется
когда-то выжженная полностью земля, будут создаваться семьи, влюблённые будут дарить друг другу цветы и признаваться в своих чувствах… Но никогда не
исчезнет большая поляна, обновляющаяся каждое утро миллионами чёрных роз, никогда не умрут два Бога – светлый и тёмный, никогда не разрушиться самая
сильная любовь тысячелетий…
А две странные фигуры, покрытые во времени одной общей тайной, назовут Мироздателем и Мусорщиком.

tags: проза

Не смотреть

Mood: влюбчивое 

tags: реал, события, творчество, рисунки, любовь

Mood: I'm sick and tired......

Mood: грустное 

Mood: темное