 |
| ru |
 |
27-03-08 @ 22:40
Дика  
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ПЕРЕД КОНЦОМ СВЕТА
|
(В соавторстве с Дмитрием Баевым)
И сейчас к дождю,
Который падает на верхушки
Деревьев, может быть,
Примешана и вода
Хиросимы того лета.
Кадзухико Ито.
Окончив ритуал омовения, краснощекий диск солнца трепетно поднимался из-за моря, щедро рассыпая по волнам розоватые блики, словно пытаясь переиграть опадающие лепестки сакуры, посаженной в моем дворе в честь родителей. Каждый день я выходил из дома до рассвета и встречал солнце на морском берегу. Сегодня было грустное утро. Сакура, которая долгое время радовала меня своими цветами, медленно умирала. Во всей стране осталось всего несколько деревьев и сегодня умирало одно из них – моё:
Прощайте, вишни!
Цветенье ваше мой путь
Теплом согреет.
Много лет назад, когда планету еще только покоряли, мы договорились с деревьями, что они будут преданно защищать нас от жестокого излучения солнца. По легенде они были переданы нам жителями другого мира, в знак уважения нашей культуры и чести. Там было принято ухаживать за ними и оберегать их. Для нас же они сами стали защитниками. А потом появился новый культ, последователи которого призывали нас отказаться от даров чужого мира, доказывая, что, живя в тени сакур, мы попираем устои предков и плюем на их могилы. Эти слова, задевающие честь каждого живущего на этой земле были быстро подхвачены молодыми, сильными вожаками, желающими выложить свои силы без остатка в борьбе за свою жизнь, как это делали их отцы. Они хотели жить так, как жили их героические предки из семейных легенд. И никто не слушал стариков, которые так долго пытались наладить жизнь своих детей. Вчера ушел и мой сын. Я старался воспитать в нем любовь и внимание к новому миру. Старался объяснить, что каждый сделанный шаг несет свои последствия. Но именно это я и не сумел ему передать. Я дал ему понятия чести и достоинства, но он их понял по-своему. И он ушел. Ушел к ним, для того, чтобы вернуться и убить последнюю сакуру - дерево, дающее жизнь.
Они шли в глухом молчание, каждый их шаг был бесшумен - красивые гибкие юноши и девушки - считали, что поступают правильно, не произнеся ни слова, подошли к дереву, облили горючим и зажгли.
Я не смотрел в сторону сгорающего дерева. Лишь ветер проносил мимо меня пепел. Седые хлопья оседали на волнах, пропитываясь горькой морской водой, и мертвым грузом оседали на дно. Мне казалось, я слышу, как плачет каждая ветвь, объятая пламенем. Обугленные черные листья падали не на землю, а на дно моего сердца. Они переполняли меня, и я уже не мог отличить себя от сгорающей сакуры, я не мог отличить себя от мира, которому грозила скорая гибель.
Я оказался у дерева вместе с маленькой девочкой, подобравшей обгоревшую веточку сакуры - на самом конце которой колыхался розовый восхитительный цветок. Она плакала и прижимала веточку к груди, в ее глазах тоже оседал пепел. Она шептала «не надо» и старалась спрятаться подальше от безумно серьезной девушки, решительно направившейся к ней, чтобы закончить начатое. Я встал между ними и протянул руки к цветку, чтобы раствориться в нем, успев последний раз посмотреть на людей, лишенных тени и когда освобожденные солнечные лучи коснулись меня, было уже все равно:
Взойдет ли солнце,
Останется ль в небе луна
Ах, уже все равно.
-Ты кто такой? Ты из армии мертвых? – у вас что-то не так, все идет по плану, надеюсь?
- Да не набрасывайся ты на человека, ты думаешь, что очень легко думается после того, как попадешь под копыта Слейпнира. Дай ему придти в себя. Хермод недавно проверял путы Локи и попутно посмотрел, нормально ли плывет корабль из Хели.
- Тебе хорошо говорить, папочка, тебя сожрут в самом начале, а мне еще потом эту псину убивать, ты давно его последний раз видел? Я же до него даже не допрыгну!
- Сказано что ты должен его убить, значит - убьешь… зубами лапу перегрызешь, если надо будет. Между прочим, Фенрир не глупее тебя, а частенько и помудрее, так что он все сделает нормально.
Какой Фенрир? Что здесь происходит?
- Смотри, он уже очухался. Как ты, головка не сильно побаливает? Ты вообще, откуда здесь взялся?
- Я не знаю. Шли люди для того, чтобы сжечь дерево жизни. Пепел от сгоревших ветвей проносящийся мимо моего лица и девочка… девочка! Вы ее не видели? Маленькую девочку с обгоревшей веткой сакуры в руках?
Мой собеседник сразу помрачнел, словно тучи набежали, и темная тень упала на его лицо. Громадный черный ворон слетел с высоты и сел на плечо к одноглазому старику, тот властным движением отослал своего сына прочь, пробурчав: «Иди к волку – тренироваться» - и повернулся ко мне.
- Я не знаю ничего, насчет какой-то сакуры, но девочку, принесшую ветвь Иггдрасиля охраняет Ёрмунганд, и надеюсь, что хорошо ее охраняет.
- Охраняет? Зачем, ведь это всего лишь маленькая девочка, что она может сделать.
- Я не знаю, кто она, не знаю, зачем она пришла сюда, но я знаю, что мои руны не лгут. Они сказали мне, что девочка может остановить ход событий, ясень уже содрогнулся и нельзя дать ему устоять. Все должно идти так, как должно. Мир не может остаться таким, какой он есть. Завтра будет Рагнарёк – это уже предрешено и мы должны лишь следовать своему пути…
Старик не успел договорить. Его прервало появление маленького человечка, к которому одноглазый отнесся очень почтительно. Пока карлик переводил дыхание, он спросил:
- Здравствуй цверг, что-то случилось? Как там Гунгнир, хоть мне и не придется им воспользоваться, но не хотелось бы, чтобы с ним что-то произошло.
- Да что может случиться с твоим копьем? Тор зовет тебя, он у Ермунганда, они обсуждают, как им лучше поступить с девочкой, и им нужен твой совет.
- Хорошо, я уже иду. Пойдем со мной незнакомец, и мы решим вашу судьбу.
Я поднялся с земли и понял, что мы находимся посреди огромного поля. Вокруг нас шла битва, люди бросались друг на друга, проклиная собственную кровь и призывая тысячи проклятий на головы своих родственников. Казалось, что на юге горит само небо. Не обращая на происходящее никакого внимания, под ногами сновали деловитые карлики, разбирая какой-то мост.
- Что это за мир? Кто ты?
- “Древен мир. Он древней. Плащ Одина как вретище,
Ржа веков – на железном мече…
Черный ворон Хугин, скорбной памяти детище,
У него на плече...” – это написал обо мне один северный скальд, испивший меда из моей чаши. Я не знаю, как объяснить тебе, что это за мир, да и зачем – если завтра все будет иначе. Пройдет Рагнарёк и начнется золотой век. И не важно, что мы умрем, останутся младшие боги, останется память о нашей жизни и рунах Одина. Земля поднимется из морских глубин, хлеб будет колоситься, а зло – станет благом. Ради этого можно умереть. Именно поэтому мы и охраняем твою спутницу, она принесла ветвь дерева, которое много лет было опорой нашего мира, если оно прорастает, то ясень устоит и наш мир останется прежним. Мы не можем позволить этому произойти, мы слишком долго готовились к смерти.
Пока он говорил это, мы подошли к горам. По крайней мере, так я подумал. Но оказалось, что это и есть Ёрмунганд, о котором я уже несколько раз слышал.
- Тор, старый мерин, ты где – не заставляй меня ждать, если сам звал! – Вдруг заорал Один.
- Зачем так орать, ты всегда бы такой спокойный, мог бы и этот день дотерпеть, – донеслось из черного зева (Я до сих пор не мог себе представить, что это живое создание). – Мне нужно было проверить яд, все ли в порядке с клыками, по которым он должен идти, пришлось слегка прочистить - в конце этой фразы из темноты появился довольный человек. Он спрыгнул на землю и, подобрав огромный молот, пошел в нашу сторону.
- Ну что Тор, снова доволен жизнью?
- А то же как! Правда пришлось утяжелять молот, так как, по словам Ермунганда - этим я бы его не сразил – врет, наверное, он всегда был перестраховщиком.
- А что насчет людей, которые появились так не вовремя, они не нарушат правильный ход событий, что вы решили?
- Девочку сейчас приведут – да, вот они!
Не успел я обернуться, как меня чуть не сшибло с ног маленькое, но очень целеустремленное тело.
- Здравствуй – все хорошо?
- Да, я сохранила ее, а что будет дальше? - Здесь мы никому не нужны.
- А дальше – дальше вы уйдете – раздался голос над моей головой, и темная пасть мирового змея как-то оказалась рядом с нами. Я хотел успокоить девочку, но, обернувшись, увидел абсолютно спокойные глаза, в которых расцветала сакура. И вослед нам, последним даром, звучал голос Одина:
Этот мир земной -
Отраженье в зеркале,
Марево теней.
Есть, но не скажешь, что есть…
Нет, но не скажешь, что нет…
А потом стало очень жарко и вокруг нас взвилось пламя, и в этом пламени ответным речитативом словам Одина зазвучала молитва:
Мы молимся Солнцу,
Бессмертному Свету,
Чьи кони быстры.
Когда Солнце светит,
Когда Солнце греет,
Стоят божества
Все сотнями тысяч
И счастье вбирают
И счастье вручают,
И счастье дарят
Земле, данной Маздой,
Для мира расцвета,
Для Истины роста…
Потом мы прошли через пламя и оказались на потрескавшемся асфальте и вокруг нас были рассыпаны зола и пепел. Как тогда, на берегу моря в своем мире, я снова чувствовал запах сгоревшего дерева. Я посмотрел на лежавшую рядом со мной девочку, на ней не было ожогов – она просто спала, я решил не будить её пока, а сначала разобраться, где мы оказались. Оглядевшись, я увидел, что в метре от нас сидит человек. Часть его лица была закрыта маленьким покрывалом, так, что были видны только глаза, а в руках у него был маленький жезл из металлических стержней. За его спиной виднелось несколько силуэтов убегающих людей.
- Ну и зачем ты распугал моих жрецов? Неужели нужно было появляться на празднике таким эффектным образом или ты хотел, чтобы тебя приняли за очередного дева?
- Да ничего я не хотел, нас вообще как-то не спрашивали? А что у вас за праздник? – С надеждой в голосе спросил я, уже дважды прощавшийся с миром.- По-моему, как раз пришло время что-нибудь отпраздновать.
- Да вон посмотри сам! – сказал старик, взмахнув рукой и указав в сторону широкого проспекта, - вон, видишь растяжку?
Я присмотрелся и увидел, что над головами прохожих ветер треплет полотно с яркими буквами, складывающимися в поздравление: «Радуйтесь жители города. С наступающим вас концом света». С неба капал дождь. Часть людей не обращала на него внимания, а часть корчилась, как будто это был кипяток.
- Это не кипяток – это расплавленная бронза, но страдают от нее только грешники. Поздравляю тебя с тем, что ты не грешник, а то бы тебе пришлось проснуться от не очень приятных впечатлений. А праведники - вон, радостно шагают по проспектам, радуются, что зима закончилась и скора апокалипсис. – Я хотел его спросить, откуда он узнал мои мысли, как меня опередили.
- Вот, возьмите! – оказывается, девочка уже проснулась и теперь протягивала старику обгоревшую ветвь – Ёрмунганд мне говорил, что, посадив ее, можно спасти мир, возьмите, я же вижу, что и на вас капает бронза.
- Спасибо, оставь себя. Моя судьба уже подошла к концу, как и судьба всего нашего мира - нас не нужно спасать. Пойдемте - незачем сидеть на одном месте. Вы можете звать меня Ваиу.
Мы шли по городу, и над всеми ресторанами, кафе – висели приглашения зайти бесплатно пообедать или остаться хоть на весь день. Во всех клубах были вывешены огромные афиши с расписаниями концертов на день вперед. Но в заведениях сидело не так уж много людей, большинство просто шли мимо, либо стояли вокруг чаш с огнем и читали молитвы.
- Понимаешь, девочка, ни один из этих людей не возьмет твою ветвь. Ты искренне желаешь их спасти, но ты еще не прожила свою судьбу до конца и не поймешь, почему они не хотят жить. Только глупец или ребенок будет думать что смерть – это окончательный конец. Все эти люди знают, мир вовсе не погибает, он преображается, и одновременно преображаются и они. Мы очень долго ждали завтрашнего дня, когда силы Анхра-Майнью сгинут, и настанет конец злу и смерти.
При последних словах их путник грустно улыбнулся и добавил – по крайней мере, они в это верят.
- Но… - Девочка посмотрела на старика, и увидела, что он счастлив. Она осмотрелась. Вокруг был парк. Им на встречу попадались редкие люди, и на их лицах были улыбки, а глаза светились счастьем. Ваиу остановился возле белой стены с зеленной дверью:
- Ну что ж, вам туда дорога. Где-то там вы найдете место, что бы посадить свое дерево. А здесь, все подходит к своему завершению, и если в этом парке расцветет древо жизни, то никто из людей не скажет вам спасибо, ведь вы убьете их веру в перерождение, в новый светлый мир, где только радость, свет и чистота. Эти люди видели немало грязи на пути своей жизни, немало зла и других происков Анхра-Майнью. И сегодня они счастливы, что наконец-то увидят Свет, к которому стремились всю свою жизнь. Идите. – Старик распахнул дверь.
Я посмотрел на девочку. Она сжимала в руках ветку сакуры – дерева, дающего жизнь, так считали в нашем мире. Я вдруг понял, что те юноши и девушки, что мой сын, они оказались честней меня. Они перешли в свой новый мир, а я глупец, проживший не один десяток лет, все пытаюсь цепляться за старое. Это простительно маленькой девочке, стоящей предо мной, но не мне - убеленному сединами старику, прошедшему сквозь счастье и горести, любовь и боль. Я прошел свой Путь, и он должен завершиться. А ей… ей надо идти… идти, что бы познать, что такое счастье, что такое любовь, что такое боль – что такое жизнь:
Непрочен наш мир.
И я из той же породы
Вишневых цветов,
Все на ветру облетают
Скрыться...Бежать...Но куда?
- Я остаюсь, - Произнес я почему-то незнакомым, спокойным голосом.
Присев на корточки перед ребенком я заглянул ей в глаза, тихо сказав:
- Мой путь окончен, а твой только начинается…
Она сделала шаг и я закрыл за ней дверь…
P.S.
- А что значит Ваиу?
- Смерть.
В рассказе использованы стихотворения: Бунина, Кадзухико Ито, Мицуо Басе, Сайге а также молитва солнцу из Авесты.
|
Post reply | Post reply with quote
|
 |
