ru
16-10-08 @ 00:13 Кассир-Н Низами
Я царем царей в державе мудрых мыслей нынче стал. Повелителем пространства, шахом времени я стал. Громок моего дыханья полнозвучный колокольчик. Свой калам, свой стяг победный, я над миром водружал. Лоб моих стремлений выше, чем корона Кай-Кубада. Торсу моего величья и кафтан Гурхана мал. Солнцем двигаясь по кругу, сея свет с небес четвертых, Как Масих, своим дыханьем жизнь я мертвым даровал. В царстве благозвучных песен не делюсь ни с кем я властью, Мой удел — одни победы, поражений я не знал. Мыслей дерзкою атакой сильных мира покоряю, Знаниями воздвигаю обороны прочный вал. Так, как я рождаю слово, доброта рождает доблесть, Так, как юности — румянец, бог талант,мне даровал. Звук моих газелей слаще, чем напевы органона. Мысли освежают разум, словно взмахи опахал. Звезды признанные светят, потому что я зажег их. Я — вода небесных сводов, а они — набор пиал. Слово девственным оставлю, не ударю в бубен речи, Чтоб объедками со свадьбы хор проныр не пировал. Пар случайных размышлений многим я дарил наукам, А осадок драгоценный в песнопеньях применял. Поэтических находок сам чеканю я монету, Все иное побывало много раз в мешках менял. За экспромтом и шарадой сотни сотен душ увлек я, А при помощи софизмов тысячи сердец украл! Легкий почерк мой увидев, Ибн-Мукла кусал бы пальцы, Ибн-Ханн со мною в споре был сражен бы наповал. Я — луна в полночном небе, но не знающая пятен. Я — жемчужина, изъяном бог меня не покарал. Захворав, бальзам не пей ты, ведь мои целебней бейты, Слог мой, точно финик сладкий, выше всяческих похвал. У души моей на створках вырезано завещанье: «Не звучать речам на свете после тех, что я сказал». Если стать замыслю вровень я с Давудом-псалмопевцем, Голоса мобедов стихнут, точно ветер между скал. Если прекращу дыханье — у людей сердца увянут, Так без воздуха и солнца базилик бы вмиг увял. Если б во дворце Вселенной мои песни не звучали, Кто познал бы суть блаженства, кто б вино у магов брал? Легкой плавностью напева мне гордиться не зазорно, Так гордится, источая благовоние, сандал. Океан — мое дыханье, в нем приливы и отливы, Вдох — на дно ушел ныряльщик, выдох — перл со дна достал. Воздух каплями дождинок грудь мою спешит наполнить. Чтоб из раковин без счета жемчуга я вынимал. Сам, как в раковине чистой, в браке истинном зачатый, Двух ублюдков поношенья я выслушивать устал. Трижды мерзостен завистник, стану йеменской звездою, Свет которой блуд и скверну поражает, как кинжал. Скакуны моих творений что-то резвость потеряли, Видно, я нуждой и горем их копыта подковал. Хвастовство мое звенело, точно дутые браслеты, Как я каюсь, как стыжусь я неумеренных похвал. Так сниму же погремушки, отопру сундук сокровищ, Не уймусь, покуда людям не отдам последний лал Не добывший и агата, что рубинами я грежу? Что мне перлы уст, коль перлов кошельком я не поймал? Пир ночной вершу вдвоем я со своим печальным сердцем, Не в вине — в слезах кровавых омочив края пиал. А пинки, что получаю, добывая хлеб насущный, Горше палочных ударов, что базарный вор узнал. Обнищав, душой изверясь, — все, как прежде, жажду славы, Царствованья я взыскую, хоть все блага потерял. Не стремиться бы мне в небо от земли, из черной бездны: Дерево, чьи корни слабы, не для мачты матерьял. Я не фокусник лукавый, не фальшивый богомолец: Луком глаз своих не мазал, щек шафраном не пятнал. Вздор, как будто совершенен я в искусстве песнопенья, Словно ботало верблюжье, я бессмысленно болтал. Шелк стихов, узоры мыслей — паутина, прах летучий, Где, я мнил, живое чувство — мертвый черепа оскал. Я — бездом-ный пес, и мчатся вслед за мной собаколовы, Хвать! — и кинут в пропасть ада, чтоб на стражей не брехал. На дворе монетном слова — не медяк ли я чеканил? Разве от слона защита жалкий глиняный дувал? Чем гордиться стихотворцу, коль пророк однажды молвил: «Самый лучший стих, который больше лжи в себя впитал». Для науки безразлично, на каком звучать наречье: Суть красавицы не тронешь сменой пестрых покрывал. Для стихов переложенье на другой язык — смертельно. Горд удачей, а вглядишься: вытек смысл и дух пропал. Я, как зеркало, порою миру противопоставлен, Твердым ликом непрогляден и душою крепче скал. Но, охваченный сомненьем, становлюсь слабей былинки, Ветер гнет меня и треплет, капля рушит наповал. Грош цена мне в этом мире, но в ином существованье Я — дирхема полновесный, благороднейший металл. Господи, молю, взыскую: укажи тропу такую, Чтобы дел дурных и мыслей я засаду миновал. Осени благословеньем мой источник вдохновенья, Чтобы сладость песнопенья в уши мудрых я вливал. Окажи мне, боже, помощь, чтоб не ждать ее от смертных, Защити, чтоб я защиты у богатых не искал. Ты тавром прижги чело мне, к рукавам пришей мне метки, Чтоб, махнув рукой, у древних я ума не занимал. Мнений суетных и злобных не пускай в мое ты сердце: Несовместен с нежной ланью злобно воющий шакал. Не взыщи, что мал и слзб я, прахом был и стану прахом, Вот двуличье, стоязычье — пострашней змеиных жал. Грешен, но молю прощенья, окажи святую милость, Я стыжусь — ты это видишь, жизнь трудна — ты это знал Все мы — сущие мгновенно, все мы — меченные смертью, Ты — необходимо сущий, будешь, есть и пребывал. Так возвысь меня, чтоб нес я на себе твои приметы... Глупость! Ты ж осуществляться бесприметно пожелал. Сердца моего движенье длится лишь тебе в служенье, Без него порвался б жизни обветшалый матерьял. В теле собственном себя я ежечасно распинаю, Дай смиренья, дай уменья не искать, что потерял. Хоть однажды благосклонно приласкай мне взглядом сердце, Чтоб в израненном, усталом свет отрадный засиял. За нечаянный проступок Низами прости без гнева, Произвол небес известен: шел туда, сюда попал. До конца продли щедроты, смерть пошли ему благую. Дал ему ты счастье жизни, отбери легко, как дал.
Я думаю, что это:
Весело 0
Грустно 0
Красиво 0
Серьёзно 0
Романтично 0
Глупо 0
Страшно 0
Так себе 0
Scrolls.multiLike :)
Disscuss disabled.