 |
| ru |
 |
16-09-07 @ 14:11
My_darkness  : Pollyanna  
Дневник одного хамелиона
|
автор Точка Ру []
День первый.
Сегодня возле озера, именуемом местными обитателями – ЦП, появился инк. Повозился в грязи, а затем, в одном из прибрежных водоемов отыскал водяную крысу. Та цапнула есдинственным белым зубом инка за нос и, пятясь, скрылась в норе. Река, впадающая в ЦП, уже начинает сохнуть. Скоро Светлые и серенькие и пойдут на нерест, и это будет зрелище не для слабонервных.
До обеда носил красно-белые разводы. Съел нуба и оделся в узор его рубашки. На терновое дерево прилетели два тармана и весь вечер пели песни. Думаю, будут гнездиться.
Вечером глядел, как дерутся Темные. Только брызги летели - я от увиденного посинел и покрылся белыми полосками. Победил тот, что моложе. Он долго смотрел, как старый шел вниз по течению с огромной раной на животе. Я глядел на них и вспоминал, как Темные ловили в прошлом году Светлых.
Светлые в такие дни плавают на поверхности, и не ловит их только ленивый. Темные, сбиваясь в длинный понтон, загоняют их в круг - но в такие моменты никто и не думает выяснять отношения. Все становятся одной большой семьей. Все знают, что Светлые могут уйти, все заодно. И у всех в глазах сияет огонь на вечернем небе Демонса.
День второй.
Сегодня стрелял языком по нубам. Я вижу каждую их мысль, и чувствую, знаю каждое их движение наперед. Сегодня у берега летало их несколько. Троих съел. До вечера, наверное, ничего уже есть не буду. Сплю, зеленый, на ветке.
К обеду на верхушке тернового дерева появилось много стройматериала. Так и думал - тарманы гнездятся. Завтра жди у реки, придут сереньких ловить. Такие красивые. Особенно мне нравятся их крылья: огромные, с черной лентой. Ближе к вечеру, пожалуй, стану, как тарман.
Вечером к реке спускались горцы. Тоже искали, чем бы поживиться, но ничего не нашли. Смотрели, как какой-то каратель достает клювом осдника из раковины. Грустно так смотрели. Потом вернулись в горы. Я съел какую-то дрянь, и всю ночь у меня болел живот.
День третий.
Воды становится все меньше и меньше. Кое-где уже появилось каменистое дно - на каждом камне линии, следы ухода воды. Артовики не выдерживают и идут вниз. Хотя, им по большому счету все равно. Они могут зарыться поглубже в ил, где влага продержится еще долго, и там, в своем расписном панцире, спокойно дождутся большой воды. В общем, неизвестно, что их так напугало. Смотрел на них с оранжевым в желтую крапинку непониманием.
Съел критовика. Какие они все-таки жесткие и невкусные. Потом чуть не свалился в ЦП. Страшно только подумать об этом. Шакалов не было, но там плавают эти мерзкие крысы-однозубки - вот уж кого терпеть не могу, так это их. Мерзкая тварь. И без воды сколько держится. В прошлом году их много уцелело. Отгрызут кусочек ЭКСПЫ, а к остальному уже безразличны. Не люблю таких - плывут по течению.
Носил на теле рисунок рассвета. Один вежливый флудер сказал, что этот цвет мне исключительно идет. Пока я думал, что ему ответить, он улетел.
А еще носил узоры, которые видел на одном хаоснике. Хорошо подошло. И тарманам на терновом дереве, кажется, понравилось.
День четвертый.
И все-таки, эта однозубка - редкостная дрянь. Сегодня с одним из Нейтралов чуть трагедия не разыгралась. Забыл белый зуб у однозубки вырвать. А он у этой крысы очень опасный: длинный, заостренный. И, кроме того, непонятно для чего предназначенный. Есть все-таки у природы какие-то странности, кажущиеся порой совершенно неуместными. Понимаю, если бы она этим зубом защитить себя могла. Так ведь нет, все равно умирает. А зуб только мешает ее съесть. К чему он? Вовсе и не нужен.
Видел отряд карателей. Столкнулись на ветке над ЦП. Я от страха побелел весь. Они не испугались. Я снова в краску камуфляжа - а они слепые как будто. Прут на меня, раскачиваются из стороны в сторону, хорохорятся. Кое-как разошлись. И чего они туда полезли, все равно там наверху для них ничего нет.
Потом выскочила орава каких-то совершенно незнакомых хаосников- поорали-поорали и убежали. Вот и думаю, к чему бы это?
Вечером приходили Админы. Курили, делали замеры, что-то смотрели, ковырялись в корнях деревьев, громко говорили, и ждали крыс-однозубок. Крыс не было до утра. Потом Админы сделали несколько фотоснимков, собрали окурки в пакетик и ушли.
День пятый.
Совсем озеро засыпает. Сегодня умер инквиз. Старый, пришел сверху, хотел до реки, наверное, добраться, но вот не сложилось. Он умер, но глаза его еще долго продолжали видеть.
Хуже нет смерти для инквиза. Никто его потом даже не съест. Тело его покрывается личинками, как белым копошащимся покрывалом. Никогда не буду носить такой белый. Эти личинки даже каратели не все едят. Сначала на клюве в воду макают - моют, чтобы чистые были. Это правда, я сам видел.
В общем, я не выдержал этого жуткого запаха, и под крысиное визжанье поменял место жительства. Однозубкам предстоял пир - личинки их более чем устраивают. А с меня довольно.
С новой ветки еще лучше видно тарманов. Они уже с головой в домашних заботах. Скоро над кроной дерева раздастся крик птенцов.
У паладинши птенцы уже неделю. Целыми днями молоденькая мама носит рыбу. Ловит перед носом у крыс и при этом очень рискует. Как будто бы ей наплевать. А однозубкам такое не нравится - это я знаю точно. Хотя, теперь у всех головы заняты одной мыслью - как пережить эту болезненную желтую засуху.
Занимался два раза. Играл цветовые гаммы. Носил иссиня-бледный с желтыми бантами. Одна нубиха уговорила, чтобы я ее не ел. Да я, в общем-то, и не собирался. Просто так поймал, узор поближе разглядеть.
День шестой.
Сегодня, с самого раннего утра крысы вели себя не совсем обычно. Я бы даже сказал, обеспокоено как-то. Потом я понял, а точнее услышал, что идет Свет.
Свет, как всегда, появился совершенно внезапно. Допил всю оставшуюся воду, пролил свою кровь в битве за жизнь с Темными, и пошел дальше.
Эх..-какие-же все-таки однозубки глупые твари. Сотни глупых тварей. И как их только земля носит. Никакой мысли в глазах, особенно у молодых. Помню, едва ли не сами лезли в пасти Светлых. Ужасное зрелище: как сильные уничтожают глупых.
Царит жуткий рёв, в разводах цвета мяса и костей. Почти весь день сидел на ветке с закрытыми глазами и пытался услышать крик вылупившихся в гнезде тарманов птенцов. Ничего не получилось.
Пора заняться собой. Я начинаю терять форму. Не могу сосредоточиться на цвете. Много выдумываю лишнего. Сегодня был излишне резок. Краски были наигранными. Может быть, подсознательно, я просто стараюсь привлечь к себе внимание тарманов, и из-за этого не могу правильно работать с оттенками? Мне необходим длительный отдых.
День седьмой.
Все серенькие у меня на виду - они в тающих на глазах водоемах. Серенькие живучие, долго могут лежать в этих маленьких лужах, лишь открывая и закрывая рот. Но тела их ее сохнут, и они умирают. Некоторые водоемы покрылись зелеными, неестественно яркими водорослями. По берегу лениво расхаживаются еврокреды. Молоденькая паладинша разгуливает по берегу и собирает после скрыс их волоски. Для гнезда, наверное, понадобилось.
А еще сегодня расцвела РВС.
РВС - это очень странный цветок. Когда на него садится нубик, его лапки попадают в особенный такой желоб. И на лапке остаются семена. Нубик летит дальше, садится на другой цветок и происходит опыление, но это не самое интересное. Иногда лапки нубика застревают в этом желобке, и он оказывается в ловушке. Он может биться неделю, но все его попытки окажутся безуспешными, и он умрет. Или привлечет мое внимание, и я, запомнив узор, съем его на полдник. Или, мертвый, он упадет вниз, в ил, где его съест крыса-однозубка. Или упадет в воду, и его съест еще кто-то. Кто-то же там, в этой воде, остался…
Вот за эту неделю второе решение природы, которое я совершенно не могу для себя объяснить. В чем смысл этих ловушек на цветках? Чтобы я мог съесть нубика? Да мне еды хватает, я и без них прекрасно обошелся бы. Не понимаю. Тем более, эти насекомые так много делают для этой РВС. Решительно не понимаю.
В минуты, когда солнце опускается за горизонт, эти РВС так прекрасны.
Днем у водоемов высушенной реки появился Ангел. Долго что-то искал глазами, делал какие-то записи, а потом увидел меня. Я, конечно, не оплошал. Встретил его розовым с тонкими фиолетовыми полосками. Он не отходил от меня около пяти часов: что-то записывал, подмечал. Приятно иметь с такими дело. Я ему даже показал, как нубиков ловлю. Позднее, правда, после нубика снова всю ночь мутило.
Но я остался доволен собой. Перед наступлением темноты Ангел ушел.
День восьмой.
Скука целый день. Все постепенно умирает. Все, кто могут, идут вниз по реке. Из одного умершего водоема в другой - тот, что высохнет часом позднее. И так огромное количество раз. Пока силы не покинут.
Никому не стыдно умереть в такую засуху. И все умирают с довольно спокойными выражениями на своих физиономиях.
День девятый.
Сегодня небо имело особенный цвет. Я все пытался его скопировать, но выходило у меня плохо, решительно плохо. Не получалось. Не хватало какого-то особенного ингредиента, особенного полутона, одной только капли. И запомнить это небо мне вряд ли удастся. Это надо видеть, иметь над головой и дышать этим.
…Мне не нравится, как я в последнее время рассуждаю. Я начал чересчур многое предавать анализу. Я хочу объяснить чудо красок природы, но сейчас понимаю, что делать этого ни в коем случае нельзя.
И этот сиреневый - откуда он взялся, я же его никогда раньше не носил.
Ночью, заблюдая за небом, обратил внимание, что все падающие звезды почему-то по форме напоминают кресты.
Утром на рассвете, к последней лужице подлетели два еврокреда. Они долго пытались увидеть свое отражение в воде, но так ничего и не увидели. Потому что вода ушла.
День десятый.
У меня началась депрессия. Не знаю, что делать. Не могу найти себе места. Депрессия, творческий кризис, глубокая экзистенциальная тоска и самоискания. В горле - комок. Ничего не ел. Весь день смотрел на небо и на терновое дерево. На земле только смерть.
День одиннадцатый.
Сегодня с гор снова приходили горцы. На этот раз они молчали. Долго искали воду, ковыряли корку высохшего дна, и растерянно переглядывались. У них, судя по всему, начались большие неприятности.
День пятнадцатый.
В жизни главных наших хищников в реке есть два самых важных течения. И крысы-однозубки чувствуют их приближение издалека, они чувствуют их всем своим грузным хищным телом. Первое - это идут стадами серенькие нубы, и шумит земля. Время больших пиршеств. Второе - идет большая вода, и шумят звери. Это время жизни.
Вода пришла утром, когда все уже поняли, какой сегодня особенный день, все смотрели вверх по руслу, и ждали. Она появилась очень торжественно. Несла впереди себя упавшие листья иссохших деревьев и пыль.
Я так переволновался, что стал коричневым с красным, и чуть было не свалился с ветки в озеро - и это уже второй раз за неделю. Думаю, следует воспринимать это как новое предупреждение. Добром это не кончится. Но я так люблю смотреть на воду, и я так долго ее ждал - неужели теперь мне придется покинуть это место?
Вечером, под шум восторженного потока, вылупились птенцы тарманов. Терновое дерево всю ночь шелестело, играя, листьями.
Я стал цвета ночи и таял над этим озером вместе с лунным месяцем.
|
Post reply | Post reply with quote
|
 |
