Собрав в себе все силы и как можно незаметнее смахнув слезы она приподнялась в санях и как можно презрительнее окинула взором окруживших сани разбойников.
- Атаман, смотри хороша кошечка!? А!?. - произнес неожиданно выскочивший из-за спин остальных рябой, весь в крупных оспинах щербатый мужик. Схватил Варю за косу и попытался вытащить ее из саней. Боль и обида от такого обращения горячей волной нахлынули сметая на своем пути страх, переживания, затуманивая рассудок и разжигая в сердце слепую ярость. Извернувшись она вцепилась ногтями в ненавистное лицо, стремясь выцара-пать глаза, а зубами в руку так ее унизившую. Мужик не ожидавший такого отпора от девчонки с воплями отскочил от саней утирая кровь сочившуюся из глубоких царапин на лице, зажимая здоровой рукой прокушенную.
- Кошечка оказывается кусается. - прогудел с усмешкой гигант чудин.
- А что за боевые шрамы пойдут, будет чем перед девками хвастать. - под разра-зившийся хохот вторили из толпы.
- Ты сзади попробуй может что получится ?
- Нет не рискуй вдруг она еще и лягается. - произнес рыжий веснушчатый парень, геройски восседавший на убитом, правда не им кмете, пытаясь стащить с него доспех, и до-вольный удачной шутке загоготал во все горло.
Рябой затравлено оглянулся на своих товарищей потом перенес полный ненависти взгляд н а Варю. Злоба перекосила его и так лишенное какой либо привлекательности лицо, какая-то девка сделала его посмешищем всей ватаги, что даже этот рыжий сопляк первый раз вышедший на дело смеет потешаться над ним.
Он поднялся с колен, демонстративно не спеша отряхнулся и вразвалочку направился к сидящей в санях девушке.
- ....... может подсобить
Рябой только покачал головой. Широко расставив руки он сделал шаг вперед вы-ставив вперед грудь, рассчитывая просто подмять ее под себя. Он ожидал, что девушка будет пытаться его оттолкнуть, опять начнет царапаться, кусаться, и уже предвкушая радость легкой победы прошипел наклоняясь над ней:
- Щас, суч... х-х-х - но так и не смог закончить начатую было фразу, из распоротого горла бил фонтан густой крови. Конвульсивно дрожащими руками мужик попытался зажать рану. Выпученными от недоумения глазами он посмотрел на девушку, на ее руки до белизны суставов сжавшие рукоять ножа, потом на товарищей. Попытался что-то произнести, но из горла донесся лишь булькающий хрип, затем неуклюже завалился на бок и затих скатившись с саней.
Несколько мгновений разбойники стояли словно оцепенев в полной тишине. Но за-мешательство среди них длилось не долго.
Она знала, что пощады не будет. Кого молить о спасении, услышат ли ее мольбу бо-ги. С детства учили принеси жертву попроси заступника и все исполнится, а если не испол-нится знать плохо просил или жертва оказалась неугодной. А если без жертвы, тогда как услышат ли, помогут ли. Вдруг, что то больно впилось ей в кожу на груди. Боль стала не-стерпимой и Варя сунув за пазуху руку вытащила небольшой оберег.
Огромный парень, на которого с опаской смотрели окружающие, даже отец и тот выглядел настороженным, присел перед ней на корточки, но и тогда оказался выше ее на целую голову.
- Не боишься меня? - Огромные серо-голубые глаза весело смотрели на нее.
- Нет. Нянька говорила что ты злой, а у тебя глаза добрые. Ты не будешь есть моего тату? - маленькая детская ручка погладила его гладко выбритую голову, потом по-трогала свисающий с темени тонкий клок волос - А почему у тебя так мало волос? И бороды нет.
- А ты правда колдун?
Парень пожал плечами, - Люди иногда так считают .- он снял с шеи маленький обе-рег в виде крылатого ящера и повесил его девочке.
- Кода я тебе понадоблюсь позови и я приду.
Маленький крылатый ящер лежал на ладони блестя в лучах солнца. Варя зажала его в кулачке и без всякой надежды прошептала, - Приди хоть, ты.
- По что честной народ обижаете, «добрые люди»?
Властный голос, произнесший с нескрываемой издевкой последнюю часть фразы среди всеобщего гама, был подобен грому, заставляющему затихать все живое при первых своих раскатах.
От неожиданности все вздрогнули. Рыжий парень, наконец, расстегнувший непо-слушную пряжку и стащивший с убитого шелом, сперепугу уронил его, и тот со звоном не-сколько раз подскочив, завертелся, словно волчок на льду. Кто-то поперхнулся и теперь тщетно пытался откашляться, но все без исключения повернулись в сторону говорившего. В десятке шагов прямо за их спинами стоял, опершись на тяжелую рогатину неизвестно откуда появившийся человек. Разбойники кто испуганноосторожно, кто судорожно потянулись к убранному было оружию, но все без исключения стали озираться по сторонам, ожидая как минимум нападения противника, числом не менее чем они сами. Ибо только блаженный или полоумный с меньшим числом сторонников мог в данный момент их потревожить. Поэтому отсутствие кого бы то ни было, привело их в еще большее замешательство и они снова по-вернулись к незнакомцу и изучающе стали разглядывать. Незнакомец спокойно стоял и ждал, когда у разбойников пройдет оцепенение. Повисшую в воздухе тишину нарушала лишь Своенравная бесновавшаяся за его спиной в узкой расщелине не замерзающей полыньи, да разбрасываемые сквозь густую пелену клубившегося над ней пара крупные капли воды, которые застывая на лету сверкающими льдинками падали со звоном на лед, крошились в мелкую хрупь, хрустевшую под ногами.
Варя недоуменно перевела взгляд с незнакомца на маленький кусочек металла, ле-жащий у нее на ладони, потом вернулась назад. Незнакомец не пропал, продолжал все также стоять, невозмутимо опираясь на копье. Он окинул взглядом место побоища, потом пробе-жался по онемевшим разбойникам, не надолго остановился на ней. Огромные стального цвета глаза глядели равнодушно, лишь на мгновенье они стали лучезарно голубыми, словно лучик света пробежал по ним изнутри, коснулся ее, подбадривая и успокаивая, и исчез. Сразу повеяло чем-то давно забытым. Затеплилась надежда.
Варя была в полном смятении. Дорога, нападение, резня, разбойники, серебренный ящер, незнакомец… Мысли в голове, словно пчелы в потревоженном улье, то неслись друг за другом, то роились сбиваясь в кучу, то пропадали в неизвестном направлении. Нельзя было понять, представить целостную картину всего произошедшего. Что творилось на душе и вовсе нельзя было описать. Сменяя друг друга страх и отчаянье то наваливались, сковывая все тело и не давая возможности даже пошевелиться, то волной отходили .....
Не принесло спокойствия и появление незнакомца. Забрезживший лучик надежды сразу же стали обволакивать тучи сомнений. Что может сделать один против почти двух десятков вооруженных людей. Если они только, что перебили полтора десятка кметей и возниц, потеряв при этом человек пять или шесть. Да и вообще посильно ли это смертному? Если он конечно смертный. Но незнакомец совсем не походил на всемогущих богов, нет он был скорее похож на одиночку-охотника. Короткий полушубок мехом наружу, пушистая песцовая шапка. Из под густого меха которой глядели глаза, колюче-цепкие, пронизываю-щие, словно два остро-отточенных кинжала. Котомка, да лук торчащий из-за спины.
Режущую слух тишину нарушил атаман ватаги. Не спеша, чуть вразвалочку он вышел из-за спин все еще настороженно разглядывающих незнакомца товарищей, за ним чуть приотстав словно две огромные тени выдвинулись гигант чудин и коренастый необычайно широкий в плечах мужик, с длинными до колен руками, про таких говорят поперек себя шире. Атаман остановился в шагах в шести - семи от незнакомца, упер руки в бока, разведя при этом полы медвежьей шубы, обнажая добротный кожаный доспех, покрытый плотными рядами кованных блях. Слегка наклонив голову и чуть прищурив глаза, медленно словно нехотя оглядел незнакомца с ног до головы, потом чуть промедлив спросил:
- Кто таков будешь? Прохожий? Аль нарочно свернул?
Продолжая рассматривать, словно впервые увиденный сапог, но в то же время кра-ем глаза не выпуская незнакомца из поля зрения, продолжил:
- Коли к нам рассказывай, с чем пожаловал. Понравишься, глядишь и тебе, что перепадет. Добрый я сегодня, удачу и богатую добычу послали нам боги. - радушно, как госте-приимный хозяин, приглашающе широко развел руки и добродушно заулыбался. Раздались негромкое хмыканье и легкие смешки. Пришедшие наконец в себя разбойники не спеша приблизились к своему атаману.
- Кто-то башкой рискует, пузо надрывает, а кто-то не пыхтя, не сопя за накрытый стол, на лучшее место, да еще с самой большой ложкой норовит влезть. Хорошо же живется людям!
- шел я мимо вижу
Прибаутка потонула в дружном истерическом смехе, казавшемся неестественно наигранным. Так смеются любой глупости похожей на шутку после напряженного жуткого ожидания вызванного страхом, который вдруг развеивается и пропадает словно дурной сон. Смеются не потому, что весело, а потому, что пытаются спрятать от окружающих свой ис-пуг, доведший до дрожи в коленях и готовности дать деру при первой возможности. Поэтому и смеются и кочевряжатся, показывая мнимую раскованность и бесшабашность.
Незнакомец не поддержал ни улыбкой, ни жестом всеобщего «веселья», не вступил в перебранку. Он просто стоял и равнодушно дожидался когда закончится это представле-ние, рассчитанное явно на менее искушенных зрителей.
Понял это и атаман. Он поднял руку, заставляя замолкнуть своих спутников, и уже не спуская цепкого взгляда с незнакомца и не пряча его под добродушно-глуповатой маской деревенского простака, этакого рубахи-парня, с угрозой произнес:
- А коли мимо шел, да на огонек не зван зашел.... Извини и да не обессудь...
- Товар, да добро можете забирать, а девчонку, да старика с парнем лучше отпустите.
Незнакомец говорил спокойно, не повышая голоса, не стремясь чтобы его слышали все. Достаточно, что его слышит атаман. Говорил будничным тоном, голосом привыкшим повелевать и не встречать возражений. Так высокородный боярин дает указание убрать со своей дороги случайно встретившееся стадо и спокойно ждет когда же безмозглые пастухи это сделают. И не возмущается, что взять со скотины, она же и есть скотина.
Минутное замешательство взорвалось криками возмущения:
- Да как это?!... Атаман , он что смеется над нами?... Кто он такой? В прорубь его! Пусть раков кормит!...На кол!... Язык выдрать! И сожрать заставить! Пусть подавится!
Атаман вновь поднял руку , требуя тишины и удивленно с усмешкой спросил
- А, если нет, тогда что?
Незнакомец пожал плечами, - Бог дал, бог и взял!
Усмешка сползла с лица атамана, обежав глазами ватагу, легким кивком головы он направил к незнакомцу трех разбойников. Подбадриваемые своими товарищами они не спеша приближались к нему с трех сторон. Каждый себя мнил бывалым воякой.
Вольга не стал давать им ни приготовиться, ни даже хотя бы обозначить нападение. Зачем? Эти трое уже были людьми вне закона, они шли, пусть и по указке вожака, но сознательно направлялись убивать человека пока не причинившего им ни какого вреда, просто оказавшегося на пути. Права на честный поединок у них не было, поэтому даже не задумы-ваясь он просто их убил.
Что произошло не понял ни кто из ватаги. Просто когда троица оказалась от незна-комца в трех шагах, он слегка качнулся сначала в лево, затем в право, тяжелое копье дважды вспыхнув в лучах закрытого легкой пеленой солнца, очертив замысловатую кривую и вернулось на прежнее место. Незнакомец застыл в той же позе, что и несколько мгновений назад. Лишь капли крови красными паучками сбегали по широкому наконечнику копья, покрывая его замысловатой паутинкой. Да три человеческих тела, которые еще несколько мгновений назад двигались, были полны сил, теперь брошенными мешками валялись застыв в неестественных позах. Рыжий парень, нацепивший свою первую добычу лежал широко раскинув руки. Тяжелый бронзовый комель копья проломил парню череп, даже шлем не спас своего нового хозяина, и был вмят в месте удара в голову, словно был кован не из железа , а из сшит из бересты. Лицо у парня заострилось, стало мертвенно синим, пропали даже веснушки густо покрывавшие его до самых ушей. Плешивый в старом поношенном армяке мужик, отброшенный ударом на несколько шагов, лежал ничком зажимая страшную рану на груди, но и он уже не шевелился. Лишь белобрысый мерянин с едва пробившейся похожей на легкий пух бородкой, еще скреб по льду ногтями. Из глубокой почти отделившей голову от тела раны ручьем текла кровь, медленно словно нехотя расползаясь темной кляксой по гладкому чистому льду. В третий раз в воздухе повисла мертвая тишина.
Варя не видела, что произошло. Дядька Смеян слегка зашевелился и тихо застонал. Она склонилась над ним, попыталась подтянуть его повыше на мешки со шкурами и уложить поудобнее. Но неожиданно наступившая тишина заставила ее поднять голову. Еще мгновение назад улюлюкающие и смеющиеся разбойники, застыли словно Мороз коснулся их своим волшебным посохом, превратив в безмолвные статуи. Вроде бы все было по прежнему, незнакомец стоял в прежней позе, но то что она увидела перед ним заставило все в ней похолодеть.
Она- дочь война, выросшая среди воинов, видевшая за свою жизнь, пусть и за не столь продолжительную, не один и не два поединка, но не могла предположить, что можно вот так, не сходя с места, без криков, звона железа, сразить противников, да не одного, а целых трех. Кто этот незнакомец, в одно мгновенье появившийся не известно от куда, и человек ли он вообще. От последней мысли мурашки побежали по спине, но она уже не сводила с него глаз. Жажда познать новое и необычное, молодость и чисто женское любопытство брало верх над страхом и суеверием.
Наконец атаман справился со своими сомнениями и снова не произнося ни слова кивком головы отправил к незнакомцу пять человек. Наученные горьким опытом своих предшественников они приближались к противнику осторожно словно крадучись, не спуская с него настороженных глаз, держа оружие наготове перед собой. Вольга не стал ждать, когда же они решат кому нападать из них первым, а сам шагнул им на встречу. Первым пал разбойник оказавшийся слева. Глухой удар комлем копья в висок, решил дело и он выпустив, утыканную крупными гвоздями дубину, тихо завалился на бок. Мужик попытавшийся зайти за спину справа матерясь и завывая от боли завертелся на спине, бросив ненужное ко-пье. По широким в сине-белую полоску порткам быстро расползалось бурое пятно. Широкий и острый как бритва наконечник распорол ему подколенные сухожилья, превратив ногу в непослушную , болтающуюся культю. Русобородый крепыш с широкой плотницкой секирой рванулся на помощь своим товарищам. Но он сообразил слишком поздно, что скользкий лед не позволит ему быстро остановиться или увернуться от удара. Поэтому налетев на наконечник копья, выставленного вперед и упертого заостренным комлем в лед, по инерции насадил себя почти до самой перекладины. Сильный рывок оторвал его от земли и словно выброшенный из катапульты он пролетел несколько шагов по воздуху, и свалившись в прорубь, был утащен под лед быстрым течением реки. Четвертый успел занести свой топор, попытался нанести удар, вложив в него всю свою силу, и как ему казалось должен был разрубить ненавистного чужака на двое. Вдруг обнаружил его возле себя, непостижимым образом ушедшего от казалось бы летевшего с быстротой молнии лезвия. Вольга шагнув на встречу, выхватил из ножен широкий односторонний нож, больше похожий на короткий меч. Вогнал ему под подбородок костяную, сделанную из моржовой кости, рукоять, выступающую на пядь над ладонью острым чуть загнутым клыком, и вырвал ее вместе с гортанью. Оттолкнул от себя безжизненное тело, и скорее почувствовав нападавшего сзади, чем увидев, резко ушел вниз и сделав глубокий выпад назад и проскользнув под его рукой очутился у пятого сзади. Не давая ему сообразить куда же делся его противник одним движением перерезал горло. Как бы мимоходом, добил второго, видевшего участь своих товарищей и пытавшего-ся уползти в безопасное место. Остановившись в четырех шагах от атамана окинул взглядом оставшихся ватажников, сухо произнес,
- Хочешь жить?! Забирай своих людей и уходи.
Трое или четверо из ватажников дернулись, а затем потихоньку стали пятиться. Ата-ман сначала побелел, затем лицо налилось кровью
- Стоять ублюдки! Кишки повыпущу! Каво спужались?
Нет так его еще никто в жизни не оскорблял, случай произошедший много лет назад не в счет. Его уже ни кто и не помнит, даже ему самому иногда казалось, что то , что про-изошло пятнадцать лет назад это было не с ним, а с кем то другим.
Униженный он валяется в пыли. Нос разбит и в правой ноздре, что то противно хлюпает, левый глаз заплыл, зубы противно ноют, во рту перекатывается скользко-соленый сгусток. Он чувствует как из разбитых губ по бороде и усам течет кровь. Он обводит глазами окружающую судный круг толпу. Ни где нет сочувствия, только презрительные, осуждающие взгляды, да еще любопытство и ехидные усмешки не каждый день вот так принародно валяют в пыли боярского сына. Даже отец отвел свой взгляд и смотрит куда то вдаль. У него больше нет старшего сына.
Его противник стоит в двух шагах, безусое с легким золотистым пушком лицо спокойно, в огромных серых глазах нет ни капли торжества. Не возможно выдержать взгляд этих глаз, казалось вытягивающих изнутри душу. Он отворачивается. Откуда то из потустороннего мира до него доносится,
- Уходи! И не возвращайся! Здесь нет для тебя места!
Он медленно поднимается
Уйти сейчас? Просто бросить добычу и бежать как последний трус? Нет кто бы ни был этот пришелец просто так он не отделается. Он конечно не простой охотник, кем пытается прикинуться. Воин сразу видно. Как он разложил этих лапотников. К тому же по всей видимости не из простых, . Ну что ж как в народе говорится, - молодец против овец, а против молодца и сам овца. Не спеша он скинул с себя шубу, мягкими иссиня черно-бурыми переливающимися волнами она сползла ему под ноги. Не спуская глаз с незнакомца, подвигал плечами, разгоняя кровь и снимая оцепенение с тела, медленно вытянул из ножен меч.
Вольга неотрывно следил за вожаком, лишь мельком он скользнул людям находив-шимся в санях. А девчонка то до смерти напугалась, стоит ли ей смотреть на это вот все? Сдаваться они не хотят, разбегаться то же. Ну что ж не пусть будет как хотят.
Уголки губ медленно поползли вверх, не совсем почеловечьи обнажая белые клыки, и затрепетали в зловещей усмешке. Во взгляде пропало равнодушие, в глазах вдруг загорелся маленький огонек. Неожиданно он вскинул голову и над застывшей рекой и спящим лесом пронесся низкий, глухой и жуткий словно из преисподней, волчий вой. Лошади шарахнулись в стороны. Чернобородый мужик, все еще державший под уздцы лошадь, от неожиданности не удержал вожжи и был сбит рванувшейся лошадью. Груженые сани довершили дело, протащив его пару саженей перед собой, дробя кости, затем лениво подпрыгнув прошлись всей своей тяжестью и оставили лежать уже бездыханное тело с неестественно вывернутой головой.
Варя не ожидавшая рывка саней не удержалась и упала лицом вниз, едва не скатившись с их края. Лишь чудом ухватившись за какой то мешок ей удалось остаться в санях. При этом ноги у нее оказались выше головы, которая свешивалась с саней так , что коса словно лисий хвост сметала едва заметный след от полозьев.
Лишь на миг ей удалось приподнять голову и встретится глазами с незнакомцем.
Держать голову на весу было тяжело и не удобно, но и сдвинуться назад не было возможности. Левую руку, чтобы не свалиться окончательно, она боялась отпустить, правую запутавшуюся в шубе никак не удавалось вытащить из под себя. Попытка подползти пятясь как рак задом на перед тоже не увенчалась успехом, проклятое одеяло словно кокон опутавшее ноги не давало возможности пошевелиться. Больше всего ее угнетало, не ломота в шее, не кружащаяся до тошноты голова, от проносящегося почти перед самым носом льда, а та до бесстыдства нелепая поза и бессилие что-либо изменить. Слезы сами собой наворачивались на глазах. Хлюпая носом и пытаясь сдержать не послушные слезы, Варя сделала еще попытку втянуть себя обратно. Но к великому своему ужасу она почувствовала, что мешок бывший ей последней опорой, потихоньку стал смещаться, а вместе с ним и она соскальзывает с саней. Лед, мелькавший перед глазами, стал медленно, но неуклонно приближаться. Как она не старалась всеми силами удержаться и предотвратить падение, но ни чего у ней не получалось. Не чая уже спасения, смирившись со своей участью и желая лишь что бы все быстрее закончилось она отпустила руку. Ожидая удара о лед, она вся сжалась в комок, зажмурилась, но вдруг не ведомая сила подхватила ее и усадила в сани. Не веря случившемуся она медленно открыла глаза. Они уже миновали изгиб реки, и страшное место исчезло за поворотом. Густой молодой подлесок скрыл из виду как разбойников, так и нежданного спасителя.
Варя оглянулась, дядька лежал поперек саней, голова моталась из стороны в сторону. Ошалевшая и ни кем не управляемая, лошадь неслась не разбирая дороги. Сани метались за ней как дикий тур в загоне, то и дело заносимые на скользком льду то влево то вправо. За последнее усилие, ставшее для нее спасительным, ему пришлось дорого заплатить. Бурая корка покрывшая уже было рану на голове в нескольких местах лопнула и свежие струйки алой крови побежали по лицу бледному точно только, что выбеленное полотно. Варя метнулась было остановить кровь, но он еле-еле покачав головой ее остановил. С трудом разомкнув, посеревшие губы, произнес.
- Ну чего, все хорошо дочка. Ты только лошадку попридержи. Загонит себя дура. - тяжело и часто отдышавшись закончил. - В ней наше спасение. А меня потом. Теперь бог даст не помру… - последнюю часть фразы он произнес уже полушепотом, бессильно закрыв глаза.
Только через одну или две версты ей удалось перевести лошадь с бешенного галопа на легкий бег, потом на шаг. Варя соскочила с саней взяла лошадь под уздцы и не давая ей остановиться шагом повела, чтобы не застудить разгоряченное скачкой животное. Лошадь хрипела, от нее как от каменки в парной валил пар, с судорожно-дрожащих боков клочьями спадала пена. Чувствуя себя одинокой и беззащитной, Варя испугано озиралась на каждый шорох. Наконец остановив немного успокоившуюся кобылу, принялась помогать своим уцелевшим спутникам. Новые заботы и беспокойство за жизнь раненых заставили забыть почти все страхи, даже мысли о произошедшем были отодвинуты на второй план.
Варя с удивлением обнаружила, что оказавшись без опеки и посторонней помощи на многое способна. Все получалось как бы само собой, без лишней суеты и затруднений, словно входило в ее повседневные обыденные обязанности. Не в песок знать ушли материнские наставления о том, что хозяйка должна всегда оставаться рачительной, и суметь обустроить жизнь даже на голых камнях. Укрой пушинкой да одень ворсинкой, напои росинкой да накорми крупинкой, согрей сердцем не злопамятным, да ободри взглядом ласковым, утешь рукой нежной да успокой словом добрым, лишь тогда можешь назваться настоящей хозяйкой и хранительницей домашнего очага. Для того, чтобы лошадь не гуляла как ей вздумается, закрепила вожжи, так же как это делали возничие привозившие к ним на двор различную снедь. Выбрала из вороха тулуп поплоше и накрыла им лошадь вместо попоны. И скотина не застудится и вещь если даже запачкается меньше убытку будет.
Осмотрела пришедшего в себя Славку, не обнаружив у него ни чего серьезного кроме синяков и ссадин, поручила набрать воды. Да еще прикрикнула заметив, что как ей показалось, он слишком медленно вылезает из саней. Не сумев перебороть неудержимое желание оставить за собой последнее слово Славка кряхтя и бурча себе под нос произнес,
- Тебя бы, так огрели, я бы посмотрел …
- Может тебе мамку позвать, чтоб сопли утерла иль перинку постелить, а то вдруг рассыплешься? - не оборачиваясь с легкой издевкой в голосе Варя оборвала его бормота-ние, - воду в шелом набери, а то еще полдня искать будешь во что набрать. Надеюсь где воду взять объяснять не надо?
Славка, вспыхнувший до корней волос, как уголь от дуновения ветра, вскочил, набрал воздуху чтобы ответить, но посмотрев на лежащего без движения дядьку Смеяна, лишь зло посмотрел на Варвару, повернулся, подхватил топор и пошел прочь от саней, на ходу пытаясь расстегнуть не поддающуюся пряжку и разметая снег в поисках удобного места для проруби.
Не успела Варя как следует подготовить место, чтоб поудобнее положить раненого, вернулся насупившийся Славка. Он немного потоптался на месте, однако увидев, что де-вушка на него демонстративно не обращает внимания, поставил чтоб не опрокинулся наполненный водой шелом среди мешков, принялся ей помогать перекладывать вещи, освобождая место. Какое-то время они работали молча иногда нечаянно задевая друг друга локтями. неожиданно выронив один из тюков, не удержавшись сильно стукнулись лбами. Потирая ушибленные места на конец хотя и исподлобья взглянули друг на друга. Варя передразнивая Славку сморщилась словно попробовала недозрелых яблок и надула щеки. Он в ответ едва сдерживая улыбку показал язык. И уже не сдерживаясь оба засмеялись.
- Ну вот давно бы так! А то, насупились как сычи. – тихо произнес Смеян, пытаясь высвободиться из под одеяла, которым укутала его Варя, - Не дать не взять, хоронить кого надумали, - отдышавшись продолжил старый воин.
- Лежи. Не шевелись. Раны откроются. - с не скрываемым беспокойством в голосе бросилась к нему девушка.
- Не бойся. Живы будем, не помрем, -закончил наконец сумевший приподняться Смеян, - Запеленала и не выберешься.
Поддерживая под руки с двух сторон им удалось усадить его обложив для удобства мешками и тюками. Затем осторожно обмыли раны от застывшей крови. Под руководством старого воина их перевязали бинтами, предусмотрительно нарванными Славкой из сменно-го исподнего. Закончив с перевязкой, перекусили пирожками заботливо уложенными нянюшкой, для того, чтоб деточка могла себя побаловать в дороге. Попутно обсуждая, что же делать дальше. Выслушав сбивчивый рассказ девушки о том, что произошло в последние минуты. Взвесив все за и против, решили, что безопаснее продолжить путь дальше в Ладогу, чем пытаться вернуться домой.
Однако дальше нескольких саженей проехать не удалось. Из-за очередного поворота реки показались всадники…
- Похоже варяги, или урмане – тихо произнес Смеян, пристально слегка прищурившись, рассматривавший всадников. Не услышав в его голосе ноток радости. Парень с де-вушкой переглянулись и удивленно, перебивая друг друга засыпали вопросами.
- Урмане? Здесь? Зимой? На лошадях? Что они тут забыли?
- Я бы тоже хотел знать – о чем-то задумавшись произнес Смеян, не спускавший глаз с приближавшегося отряда. Наконец разглядев среди урман славян, более того знаки воинов князя Рюрика на щитах, с облегчением произнес,
- Теперь все будет хорошо!
Действительно приближающийся отряд на половину состоял из воинов с далекого севера, другая родом явно происходила с берегов Ладоги. В его авангарде ехали двое. Коре-настый, широкоплечий неопределенного возраста крепыш в дорогом полушубке на мед-вежьем меху, сафьяновых сапогах и собольей шапке залихватски заломленной набекрень. Бросив поводья и развалившись в седле словно под ним был не конь, а широкая лавка, он оживленно рассказывал о чем-то своему спутнику, высокому и статному чужестранцу. Тот внимательно слушал своего попутчика. Правда складывалось ощущение, что седло явно не его стихия. На палубе корабля или в плотном пешем строю он чувствовал бы себя более уверенно. Несмотря на молодость последнего, по его поведению чувствовалось, что он за-нимает более высокое положение, чем его спутник.
За ними вперемешку, так же парами ехали два десятка воинов разной национальности, спокойно беседовали между собой, явно понимая и находя не только общий язык, но и интересы. Ехали неспешно, словно на прогулке. Лишь заметив одинокие сани сначала слегка прибавили ходу, но, углядев в санях раненого, необычный вид и поведение его спутни-ков, перешли на легкую рысь.
Поравнявшись с санями, почти не останавливая коня, не опираясь руками на седло и не касаясь стремян, предводитель соскочил с необычной для его комплекции проворно-стью на лед, вынудив Славку сильно рвануть вожжи, что бы остановиться. Обученный конь, оставшись без седока, тут же остановился и словно верный пес вернулся к хозяину.
- Смеян, что случилось, - не обращая внимания на парня и девушку тихо спросил он старого воина, низко склонившись над ним крепыш. И уже громче, слегка тряся раненого за плечо, продолжил, - Смеян! Друг мой! Ты меня слышишь? Что с вами произошло?
- Тише, ты, Любим. Не ори. Совсем оглушишь. До седых волос до жил, а как был шебутным, таким и остался. Правильно говорят горбатого могила исправит. – с легкой ус-мешкой тихо произнес Смеян. – Пусть княжна расскажет, она больше знает.
- Княжна? Уж не _____________, ли дочь? – с легким удивлением переспросил Лю-бим, несколько раз словно ища подтверждение пробежав взглядом по лицам Смеяна и его спутников. И лишь получив от всех утвердительный ответ, перевел свой взгляд на девушку, продолжавшую осторожно поддерживать голову раненого.
- Прости княжна, что не признал. Последний раз видел тебя еще дитем несмышле-ным. - произнес Любим и поклонился с достоинством человека знающего свое место и свою цену. Потом, продолжил, – Я, Любим __________, сын псковского боярина ______________, был десятником на службе у князя Рюрика. Сейчас возвращаюсь со своими людьми домой. Раз так. Будь добра Варвара _________-на поведай нам о случившемся.
Вслед за Любимом все воины, окружившие сани, кто спешившись, а кто так и оставшись в седле, стали с осторожным любопытством рассматривать княжескую дочь. Услышав имя Вариного отца и о чем-то, видно для уточнения, переспросив одного из своих спутников, урманин, внимательно посмотрел на девушку. Он тоже спешился и подошел к этому моменту к саням. Правда как заметила девушка, в отличии от Любима, он слез лишь, после того, как один из воинов одной рукой подхватил его коня под уздцы, другой придер-живая стремя, подставил в качестве опоры плечо. Данное обстоятельство в глазах Вари низвергло его в разряд людей недостойных ее внимания.
От такого количества глаз, одновременно направленных в ее сторону, стало не по себе. Получив «ободрительный» тычок от Славки, мол не спи люди ждут, сунула локтем ему в ответ, словно хотела сказать без сопливых знаю. Окинула взглядом окруживших сани воинов. Случайно встретившись глазами с урманином, попытавшемся улыбкой и легким по-клоном головы, обратить на себя внимание, посмотрела на него словно на пустое место либо предмет не вызвавший у нее ни какого интереса. Наконец вернувшись глазами к Любиму, как бы определив для себя достойного собеседника, начала рассказывать. Краем глаза она все же заметила, что ее поведение смутило и задело за живое урманина, привыкшего по всей видимости к другому отношению к своей персоне со стороны женщин.
Варя как можно коротко, рассказала о нападении, о неожиданно объявившемся не-знакомце и их нечаянном вызволении. Предусмотрительно правда умолчала об обереге и призыве, с которым все больше связывала, как теперь казалось, появлении из ни откуда ее спасителя. За все время пока девушка говорила лишь один раз ее перебил чей-то возмущенный бездействием возглас, тут же съежившийся и затихший под суровым взглядом Любима. Лишь только Варя закончила свой рассказ, кто-то в последнем ряду тихо произнес, - Не уж то Сам объявился?! Среди воинов пробежал легкий ропот.
- Цыц! Волчье отродье! – рыкнул Любим, пробегая суровым взглядом по лицам вои-нов явно желая удавить в зародыше любой признак сомнений и страха. - По коням!
С завидной легкостью не касаясь стремян взлетел в седло. Уже в седле отдавая короткие и четкие указания своим воинам, выкрикнул.
-Бажайка! В сани! Коня отдай, э- э- …- по вернувшись и кивнув в сторону Славки головой, спросил. - Как тебя там? …. – и тут же не дожидаясь ответа, о чем то задумавшись, задал вопрос с интонацией больше похожей на приказ. - Место показать сможешь?!
Не ожидавший такого поворота событии Славка, словно подавившись не смог сразу ответить, а лишь утвердительно закивал головой, стал выбираться из саней. Озираясь по сторонам, ища глазами человека по имени Бажайка.
- Слав -о -о -мир. – запинаясь, вдруг словно опомнившись произнес парень.
- Что -о? – вновь посмотрев в сторону парня, переспросил Любим.
- Славомир. – уже громче почти выкрикнул Славка. Но поймав на себе непонимаю-ще-раздраженный взгляд словно осекшись уже тише произнес. – Славомир меня зовут. А где…
- Почему еще не в седле? Твою мать….- осадил его Любим.
- В седле то сидел? Сам сесть сможешь? Аль подсобить? - прогудел над его голо-вой чей то густой, но все же добродушный голос. Славка резко повернулся и чуть не присел неожиданно уткнувшись носом в живот говорившего. Осторожно словно опасаясь худшего поднял взгляд. Пораженный увиденным, открыв рот от удивления, лишь заморгал в ответ. Людей таких исполинских размеров он еще не встречал. Косая сажень в плечах здесь мож-но было применять и не для красного словца. А уж разговаривать можно было лишь задрав голову, даже ему считавшему себя не самым малорослым среди сверстников, да и мужиков постарше себя. Исполин видно привыкший к подобной реакции людей впервые его видевших подмигнул парню. Осторожно, словно боясь раздавить или поломать ребра, подхватил опешившего Славку, без каких либо усилий поднял и усадил в седло рядом стоящего коня. Так же когда-то в детстве его сажал на коня отец. Но это было когда Славке еще не исполнилось и лет семи от роду, да и весил от тогда может пуд от силы. А сейчас…
- Ты давай поспешай паря. А то Люб, уж больно скор, как казнить так и мило-вать. Коняшку не боись он у меня смирной. – огромная ладонь размером с хорошую сково-родку осторожно похлопала парня по спине и уже более основательно шлепнула по крупу коня.
- Любим __________, а нас здесь одних оставишь? - громко спросила десятника Варя.
- Не беспокойся княжна! Бажен десятка любых разбойников стоит. Да и молодой витязь со своими людьми я думаю не будет против сопроводить тебя ?! - ответил Любим, вынужденный резко осадить пришпоренного было коня.
- Я, да и любой из моих воинов не против сопроводить прекрасную княжну, куда она не пожелает, - вступил в разговор на чистом русском языке молодой урманский вождь, поднявшийся в седло так же демонстративно при помощи одного из своих воинов. – Однако, по моему мнению не располагая полными сведениями ни о количестве разбойников ни о их намерениях выступив лишь со своими людьми вы сильно рискуете
- Не пристало витязю врагов считать, когда помощь требуется. Если духом слаб не ча с печи слезать! – огрызнулся Любим – Амсунг, ты и твои люди здесь в гостях и призывать вас рисковать собой я не в праве.
- Благодарю тебя, друг мой за заботу о наших жизнях. Но викингу не пристало до-жидаться смерти в старости прислонившись к печи. Хотя и безрассудно, не добыв при этом славы, искать встречи с ней из нас никто не намерен. - словно не замечая нетерпения де-сятника в купе с раздражением так же спокойно продолжал рассуждать урманин. – Со слов княжны разбойников было более двух десятков, не считая их сообщников из обоза. При этом не известно не был ли кто оставлен в дозоре и запасе. Ждать здесь когда ты со своими людьми расчистишь дорогу или все поляжете, попав в очередную засаду, либо столкнувшись с превосходящими силами, а уж тем более возвращаться назад опасаясь встречи с раз-бойниками мне не пристало.
¬- Любим, не торопись, урманин дело говорит. – приподнявшись произнес Смеян. – Мы друг друга давно знаем. И я отношусь к тебе как к брату родному. Глупость и храбрость разные вещи. Ты этого ни как понять не можешь. Из-за твоей спешки да неосмотрительности не смотря на знатность рода и все свои достоинства больше десятка тебе ни кто до сих пор и не доверяет.
- Так там же дань, да княжеское добро. Разбойников к тому ж покарать надобно. Да и как княжной рисковать если с собой ее брать. - не унимался Любим, хотя после слов человека, по всей видимости мнение которого значило для него более, чем самые убедительные аргументы, уже с меньшей уверенностью.
- Добро не твое. Сам сказал, что со службы рюриковской ушел, знать думать о его суме, да разбойников по лесам гонять не твоя забота. А вот княжну домой вернуть, тут тебе и честь и хвала, да отцова благодарность будет в полной мере.
- Дядька Смеян прав. В Ладогу без даней да выходов мне княжеской дочери дороги нет. Да и под общей защитой мне спокойнее. – пытаясь скрыть душевную борьбу истинного желания узнать, что же стало с ее нежданным спасителем и страхом повторения пережитого ей ужаса, произнесла Варя тоном, копирующем манеру разговора матери.
- Э-э-эх! Чур, вас…- махнул рукой Любим. – Тогда, так. Я со своими людьми пойду впереди. Тут уж без всяких споров. Мои люди и в седле лучше держатся, и из лука стре-ляют лучше, да и бой на льду им не в диковинку. Ты, Амсунг, со своими в шагах тридцати будешь прикрывать сани с княжной. Строй держать лучше вашего брата ни кто не сумеет. Чуть что, стоять и сразу в круг. Мы сами отойдем. Всем быть на стороже, глядеть в оба. Подпруги подтянуть, тулы расстегнуть, оружие наготове, держаться середины реки.
Без лишней суматохи отряд перестроился и двинулся в путь. Двигались шагом. Все напряженно вглядывались в черный сумрак покрывающего берега леса, лениво плывущего по сторонам. Мертвая тишина наваливалась и давила, усиливая и без того томительное ожидание неизвестности. Даже скрип полозьев, цокот копыт и редкий храп коней не мог разрушить ее оков. Варя чувствовала как по телу нескончаемыми волнами пробегала дрожь, бросая тело то в жар то в холод. Как ей казалось они не могли отъехать от места побоища слишком далеко, однако время тянулось, липкой слизью текло, но страшный поворот слов-но растворившись ни как не показывался. Варя несколько раз обернулась, пытаясь рассмотреть хотя бы что то из-за валунообразной спины развалившегося на передке Бажайки. Смеян, толи крепко уснувший, толи впавший в забытье от потери сил, лишь только почувствовал ее беспокойство открыл глаза. Приподняв взгляд, посмотрел на воспитанницу, дер-жащую на коленях его голову. Улыбнувшись, тихо произнес, - А, давай-ка, Варюха, мы с тобой споем?! А то, не ровен, час помру я от скуки.
- Что? Петь? Сейчас? – от удивленья девушка захлопала глазами.
- А, что. Запеть, да погромче. Чай не тати, чтоб красться. Пусть вор прячется, да таится. – загудел Бажайка. – Вот…
Не закончив фразы он замолк. Варя почувствовала как застонали и закачались сани. Обернувшись увидела, что Бажен приподнялся, встал на колени, вытянув голову, что-то рассматривает впереди.
- Что там? – спросила девушка.
- А кто его знает. Наши чегой то встали. – через плечо пробасил верзила.
Варя осторожно переложила голову раненого на набитый чем то мягким мешок. Опираясь за плечи Бажена встала в санях, что бы самой рассмотреть, что происходит впереди.
Вот он этот поворот за которым и разыгралась сегодняшняя трагедия. Не доезжая до него авангард остановился. Варя увидела, что от него отделились трое спешившихся кметей пригибаясь побежали к подлеску за которым скрывалась повернувшая река. Остальные перестроившись из колонны в две шеренги, положив стрелы на тетиву замерли в ожи-дании, готовые утыкать стрелами любого, попытавшегося их атаковать.
Когда сани окруженные плотным строем урман приблизились к авангарду, Любим оставив своих воинов подъехал к ним в сопровождении Славки.
- Княжна! Как я понял. За эти поворотом на вас и напали?! – обращаясь к девушке толи спрашивая толи утверждая произнес Любим. Словно пытаясь отыскать знакомые черты прищурившись огляделся вокруг и предупреждая невольный вопрос продолжил, - место это давно дурной славой отмечено. Поэтому вперед разведать дозор послал.
- Что, дурного в этом месте? - осматривая с осторожным любопытством, но без тени страха переспросил десятника Амсунг. – Ну поворот реки, подлесок, холм. Для заса-ды может и удобное, но таких даже более удобных мест мы с десяток проезжали. А здесь преимущество может дать лишь неожиданность да численное превосходство.
- Численное превосходство?! Да, ты … - резко обернувшись к спокойно рассуждавшему урманину почти выкрикнул Любим. Явно с трудом сдержав готовые слететь с губ оскорбительные слова в адрес «юнца, возомнившего себя полководцем и смевшему рассуж-дать о ему недоступном», лишь обжег его взглядом и с презрительной усмешкой продолжил. - Так, вот. Представь себе, что в этом самом месте. Один человек, я не считаю двух десятков лесных дикарей в шкурах вооруженных топорами да копьями, остановил и уничтожил четыре дракара .
- Один? Так ведь в четырех дракарах должно было быть… - удивленно забормотал Асмунг с которого слетела маска надменности и самоуверенности.
- Да! Именно! Две сотни воинов, чтобы сметь взглянуть в глаза которым, не то чтоб за один стол сесть, вам сосункам, пройти не через одну сотню сражений надобно. Все отправились пировать в Валхалу. А кто жив остался, в плен попал. – язвительно перебил опешившего юношу, пытавшегося что-то подсчитать на пальцах.
- А, если мне не веришь спроси человека, потерявшего здесь руку. – многозначи-тельно посмотрел в сторону лежащего в санях Смеяна. Тот лишь молча кивнул в подтверждение. Все, кто слышал этот разговор, явно ожидая дальнейших разъяснений переводили взгляд с десятника на лежащего в санях раненого. Но оба словно о чем то важном заду-мавшись молчали. Не дождавшись дальнейших разъяснений уже с подозрением и осторожностью осматривали окружающие их окрестности. Лишь Варя уже не сомневаясь в том, кто же был ее спасителем, с надеждой еще раз его увидеть смотрела на вершину холма, где как сказывали когда-то было «волкодлачье логово».
- Ладно. Что было то прошло, - как будто пожалев о том, что сказал, спокойно начал Любим – Стремнина тут. Река даже в лютый мороз здесь полностью не застывает. Льдом покрывается лишь узкая полоса вдоль берега. Любой путем этим идущий оказывается зажат между полыньей и зарослями. Так что, чтобы перекрыть дорогу даже большой дружине много сил не нужно.
- Если, ты все это знал. От чего ж повел этой дорогой. – возмущенно воскликнула Варвара.
Любим заметив как урмане потянулись к оружию, усмехнувшись ответил. – Не там измену ищите. Если б хотел в западню заманить. Давно б уже всех повязали. Хозяин мест здешних давно уже сгинул. А ватажники как их описала княжна сброд разный. Ожидать еще чьего-нибудь, а тем более нашего появления они не могли. Поэтому сначала рассчитывал на внезапность нападения. Однако раз вынудили идти все вместе, чтоб не рисковать и дать разбойникам уйти шли медленнее, чем могли бы.
- А с чего ты взял, что они уйдут? - спросил Амсунг.
- Подлесок здесь не большой, за ним топи непроходимые начинаются. Зимой долго без огня и пищи не просидишь. А здесь разводить костер нельзя сразу заметят или учуют. Поэтому сделав дело сидеть и даже добычу делить здесь не будут. Тем более, после того как княжне с товарищами по несчастью удалось вырваться. – продолжал рассказывать десятник, с беспокойством поглядывавший в ту часть подлеска где скрылись разведчики.
Наконец двое из них показались из леса. Они бежали так же легко, но уже не при-гибаясь и не оглядываясь по сторонам. Даже когда они подбежали вплотную к всадникам, третий так и не показался.
Любим развернув коня в их сторону, строго спросил, - Где, Мышату потеряли?
На, что из двух старший по возрасту не переводя дух ответил, - В подлеске тихо. Нет ни кого. Обоз то же на месте и тоже ни кого не видно, как будто все вымерли. Мышата, дальше пошел, посмотреть нет ли где следов или засады. Велел передать если что даст знать. Трижды филином ухнет, а потом сорокой дважды протрещит.
- Ну, что похоже как я и говорил, взяли, что смогли и деру дали, - явно довольный верностью своих предположений произнес Любим, лишь только разведчик смолк.
- Знать бы когда, да куда деру дали, может быть и спокойнее стало бы. А, так. - перебил говорившего Смеян, и уже обращаясь к девушке, - Ну-ка, Варенька, подсоби подняться. Лежнем лежать невмоготу стало.
- Так, может предложишь зимовать здесь остаться. А может повадить нами неразумными вновь захотелось. – огрызнулся десятник.
- Зимовать не предлагаю, и командовать твоими людьми покамест не намерен. Да и бестолковости в делах твоих не вижу. Просто не вижу смысла радоваться тому, что лихих людей здесь не обнаружили. Дорога дальше от того безопасней не становится и до Новеграда с оглядкой идти придется. – усевшись и устроившись поудобнее спокойно ответил Смеян.
- Ну, а ты Амсун, что считаешь, - все еще не силах успокоить свое раздражение спросил урманина Любим.
Тот, пожал плечами, и ни на кого не смотря ответил, - Мне б тоже было б спокойней, если б знать где враг затаился. Но раз этого не ведаем, надо путь продолжать. Но действительно придется с оглядкой. И для безопасности княжны, лучше уж долгий скучный путь, чем короткий с доброй сшибкой. А так смотри сам, ветрило в твоих руках.
- Ну, что ж, тогда в путь. И пусть Перун обрушит на меня свои стрелы, если до заката вы не увидите стен Нового града. - по веселевшим голосом от того, что ни кто не оспаривает его прав заговарил Любим. – Сейчас идем плотно. А как минуем стремнину, сразу на середину реки и пойдем прежним порядком.
Быстро перестроившись маленький отряд продолжил путь. Лишь только обогнули поворот перед глазами открылась вся картина ужасного побоища. На узкой полосе льда между покрытым подлеском берегом и черным зевом клокочущей воды свободные от человеческой воли в хаотическом порядке медленно перемещалась дюжина лошадей впряжен-ных в груженых добром сани, а вокруг них лежали мертвые в том положении в котором их застала смерть. Трупы успели заиндеветь, снег и иней, оберегая покой и скрывая ужас последних мгновений жизни, слегка прикрыли их легким саваном. Но к удивлению Вари и ее спутников обоз казался нетронутым, да и павших оказалось больше, чем должно было быть исходя из ее рассказа. Словно неведомая сила мстя за жестокость положила победителей рядом с побежденными. И чем ближе отряд приближался к месту тем стремительней рассеивались сомнения в том, что это было именно так, а не иначе. От этого возникало еще больше вопросов, ответов на которые не было.
Приблизившись к середине обоза по знаку Любима отряд остановился.
- Чур, меня! Что же тут произошло? – озадачено чеша затылок и оглядываясь по сторонам произнес Любим. – Обыскать обоз. Может кто живой остался.
Все кмети слезли с коней и разбрелись выполняя указание десятника, в седле остались лишь урмане. Подъехав к своему предводителю они что то обсуждали на своем языке.
Смеян подозвав к себе Славку, при помощи парня и девушки выбрался из саней.
- Дядька Смеян, лежал бы, а то не ровен час раны вскроются, - попыталась отгово-рить наставника девушка.
- Вот, вот! Еще полежу, как раз таким же как эти и привезете, - отшутился Смеян, - Лучше покажика мне, где твой незнакомец объявился.
Варя сдерживая подкатывающую к горлу тошноту и с трудом пересиливая себя осмотрелась, после небольшого раздумья показала рукой на кромку льда возле дымящейся полыньи. Заметив состояние подопечной старый воин ободряющее щелкнул ее по носу и улыбнувшись тихо произнес, - Ты иди мне там место погрей, чтоб не застыло. А мы тут с Славомиром Святозарычем погуляем, что к чему посмотрим.
В ответ девушка лишь отрицательно замотала головой. Не пристало ей слабость на людях показывать. Более того по своему скудному опыту уже знала, что от страха не спрячешься ни зажмурившись, не укрывшись под одеялом. Он неотступно будет следовать за то-бой, опутывать судорожно липкой паутиной, не дающей пошевелиться. Проникать своим ядовитым жалом в самое сердце высасывая последние остатки воли, не насыщаясь с каждым глотком лишь увеличиваясь в размерах. Славка, словно угадывая мысли девушки, ободряюще кивнул. Даже такая как казалось малость оказалась сильней, чем окрики или монотонные убеждения в призрачности любых страхов, а уж тем более насмешки. Понимающий дружеский взгляд, словно глоток воды в жаркий полдень, позволил собрать в кулачек капли воли, разбрызганной по уголкам трепетавшей души. Варя глубоко вздохнула. Морозный воздух густой струей проникая легкие окончательно сорвав сковывавшие путы, освежающей волной прошел по всему телу, смыв туман дурноты.
Смеян опираясь на их плечи осторожно подошел к месту которое указала девушка. Не спеша присел. Внимательно рассматривал лед. Иногда касаясь его рукой, словно прове-ряя его гладкость или смахивая припорошивший его снежок и усыпавшие льдинки замер-ших брызг. Потом долго и пристально вглядывался в противоположный берег, вздыбившийся высоким крутым холмом, выбивая ногтями о звенящий лед какую то мелодию. Наконец покачав головой и чему-то усмехнувшись, произнес обращаясь к девушке,
- Эти, что ль были первыми? - и кивнув головой в сторону ближайших трех мертвых.
Варя молча закивала, потом с трудом словно сквозь слезы выдавила из себя,
-Да, эти. Я, правда не видела, как он их убил. Но могу поклясться, глаза лишь на мгновение опустила. Он как стоял так и стоит, а они лежат и не шевелятся.
В этот момент раздался взрыв дружного хохота. Варя испугавшись, что смеются над ней смутилась. Она почувствовала, как непроизвольно опускаются плечи, подкашиваются ноги, все тело съеживается, пытаясь превратиться в комочек и спрятаться от насмешек и злых глаз. Горячий, сухой комок сбив дыхание ударился и застрял в горле, заставив глаза наполнится слезами. Разозлившись на очередное проявление своих слабостей, сама себе сказала, - Хватит! Ты не малолетка, чтоб до сих пор прятаться в нянюшкиной юбке. Варю-шеньки-душеньки, нет боле. Есть, Варвара _________! Её руки обагрены кровью, человека попытавшегося ее оскорбить, тело которого валяется среди других, смевших насмехаться над ней, но нашедших столь же без радостный удел, встретившись с тем Единственным, которого ждут. Ждут иногда всю жизнь и не могут дождаться. А у нее есть оберег, который может вызвать Его. Интересно также они будут смеяться встретившись с его ледяным взглядом, подарившим лучик лишь ей. От этих ураганом понесшихся мыслей плечи сами собой расправились, высохли глаза, обдирающий горло ком сам собой растаял, рука непро-извольно потянулась к груди, где согревшись спал маленький серебряный ящер. Но тут же словно пробуя ее на прочность из самых потаенных уголков души легким дымком заструи-лись сомнения. А , вдруг, вот именно сейчас не придет, ведь были пустые попытки в детстве. Может нельзя его звать по пустякам, он же не раб являющийся по первому зову и готовый исполнить любую прихоть повелителя. Вдруг это его обидит. Вдруг он появляется лишь когда действительно нужно. А, вдруг, вообще это случайность… Словно ошпаренная последней мыслью Варя вздрогнула. Нет! Он сам мне дал. Он сам сказал, что придет, лишь стоит позвать. Ведь, до сих пор в семье и в окружении его имя под запретом. Сколько раз она замечала, как хочется матери снять и выбросить оберег, но ни разу не решилась даже притронуться. Чтобы быть достойной Единственного, которого ждут, надо самой уметь разбираться с такими мелочами.
Посмотрела на своих спутников, не заметили ли ее состояния. Но, наставник и неотступно следующий за ним Славка, словно забыв о ее существовании, как гончие идущие по следу уткнулись в лед. Тогда окончательно расправившись, Варя как можно медленнее в вполоборота повернула голову, искоса бросив как можно высокомернее взгляд в сторону откуда донесся смех.
Урмане оставшись не у дел сгрудились вокруг одного из них, рассказывающего о чем то в лицах. Рассказ был явно о чем то забавном, так как рассказчик неоднократно перебивался всплесками смеха, комментариями и шутками уже в его адрес. Их молодой предводитель не слезая с коня, со слегка наигранным равнодушием наблюдал за своими товарищами, не включаясь в веселую перебранку, позволял себе лишь изредка улыбаться. Урманин лишь делал вид, что слушает, сам же иногда бросал взгляд в сторону княжны и мучительно искал повод, предоставивший бы ему возможность завязать с ней более близкое знакомство. Девушка, не сколько от возмущения невозмутимостью и бессердечием чужаков, не нашедшим ни чего лучшего как веселиться на этом пиршестве смерти, сколько от жуткой зависти отсутствию такой способности у себя, окатила молодого человека взглядом полным высокомерного презрения.
Ее взгляд, словно ушат ледяной воды окативший с головы до ног, окончательно ввел его в замешательство. Перебирая в голове все свои поступки с момента встречи с княжной он ни как не мог понять, что такого предосудительного совершил либо чем ее оби-дел.
Решив поставить точку он решительно направил коня в ее сторону.
Славка, нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу, возле Смеяна и озадаченно перебирая сказанные Варей слова, боясь помешать осторожно спросил, - Взглядом он их что ли, как василиск?
- Кто такой, ва-си-илиск? – переспросил, подъехавший к ним Амсунг.
- Слез бы ты с коня молодой ярл. Да к полынье близко не подъезжал бы. А то не ровен час провалишься уж больно лед здесь тонок. А течение сам видишь какое, затянет в момент и вытащить не успеем. – не оборачиваясь к урманину проговорил Смеян, осматривавший в это время труп парня в шлеме. Потом склонился над плешивым, и словно вспомнив о заданном вопросе, ответил, - Василиск, сказывают зверь такой есть убивающий взглядом. Кому в глаза посмотрит тот в камень превращается. Правда, аль басня не ведаю. Но дух из этих явно не взглядом вышибли.
Закончив осматривать мужика с распоротым горлом, не поднимаясь с корточек, развернувшись в сторону девушки спросил, - Так какого говоришь он росту был?
Варя растерявшись и обежав глазами вокруг в поисках с чем бы сравнить, не найдя достойный для сравнения объект, подняла руку над собой, показывая рост незнакомца, неуверенно промямлила, - Вот, наверно?!
- Значит. Вот, наверно. – прищурившись и что-то прикидывая в уме повторил за девушкой Смеян. Потом, кивнув в сторону слезшего с коня Амсунга, переспросил, - С него значит будет.
Вновь обернувшись на рядом стоящего урманина и пожав плечами словно в чем то сомневаясь кивнула в ответ, - Да. Пожалуй.
Смеян давно заметил, недоброжелательное отношение воспитанницы к молодому викингу. Поняв, что оно вызвано лишь не правильно сделанными выводами, основанными на поспешности молодости и не понимании обычаев чужого народа, решил разрушить разлад и стену не понимания.
- Молодой ярл, сделай милость помоги старику кое в чем разобраться. – обратился Смеян к молодому викингу.
Тот явно обрадованный появившимся поводом, приблизится к девушке, но желая сохранить достоинство шутливо ответил, - Если мертвецов таскать да обыскивать не заставишь отчего ж не помочь.
- Ну, в этом надобности нет. А вот не смог бы ты пройтись шагов пять шесть, шагом как обычно ходишь, - произнес старый воин. Получив подтверждение от растерявшегося было викинга несуразностью просьбы, обернулся к стоящему рядом Славке и отправил его на поиски ремня или куска веревки. А сам в это время быстро сделал несколько засечек на льду соответствующих ширине шага молодого викинга. Выбрав наиболее близкий к среднему из всех, отметил его размер узлами на принесенной парнишкой бечевке.
- Смеян, ты почто гостя здесь гоняешь, из ума выжил, аль заняться нечем? - спросил подъехавший к ним Любим, - Чем, ерундой заниматься, давай покумекаем, что теперь дальше делать. Знать бы теперь, кто этих то положил. Робятки видно, справные да обученные не разбойничкам чета. Судя по всему не меньше десятка. Таких повстречать еще мень-ше хотелось, чем этих.
- Один.
- Кто один?
- Тот, кто лихих людей положил.
- Да, с чего ты взял, уж не сорока ли на хвосте принесла, - попытался пошутить Любим, однако озабоченное выражение его лица и неуверенная интонация в его голосе говорила, что на самом деле ему не до шуток. Среди воинов славян и урман, окруживших импровизированное совещание и озадаченных не менее своих предводителей ответом старого война пробежал легкий ропот недоверия.
- Тихо! – Амсунг поднял руку, добиваясь тишины и успокаивая возгласы воинов. Дождавшись, когда шум уляжется обратился к Смеяну, - Смеян __________, я много наслышан о твоих заслугах и опыте. Но, позволь заметить, для того чтоб перерезать стадо овец, надо потрудиться. Разбойники конечно не дружинники, но и не овцы, чтоб позволить себя резать. Я, пусть и не имею такого опыта и жизнь моя не так продолжительна, как твоя, но все же я, сын и внук прославленных воинов и смею называть себя воином, не встречал людей способных на такое. Не буду врать слышал, но больше в сагах, баснях по вашему.
- Не обижайся молодой ярл. Но даже волчица, не говоря о матером, может перерезать стадо голов в пятьдесят. И мне на своем веку приходилось встречать бойцов без страха выходивших в одиночку против сотни врагов и обращавших их в бегство. И хорошо, что ты сравнил их с овцами, так именно как овец их тут и резали не давая опомниться.
- Но с чего, ты взял?
- А вот если б, ты не считал для себя зазорным, иногда и мертвых осмотреть, то наверное бы заметил, что почти все убиты всего лишь одним ударом, ни один не смог воспользоваться своим оружием, а несколько даже бросили его безуспешно пытаясь скрыться. При чем заметь нападение не было внезапным. Его появление, со слов княжны, быть может. Для меня это то же пока загадка, но нападение нет. Он дал им время прийти в себя, более того предложил обмен жизнь за жизнь. А потом просто убивал, с таким же успехом, ты в детстве рубил крапиву или репей, воображая себя великим воином и не ожидая отпора.
Оглядел окруживших его и заметив, что его речь не развеяла у них сомнений, продолжил, - Все убиты по очереди, хотя быстро, почти без остановок, но по очереди, даже эти трое, про которых говорила княжна. Не верите? Могу доказать.
Ропот согласия вновь пробежал среди воинов. Амсунг кивнул, а Любим с наигранным безразличием пожал плечами.
- Ну и ладненько, - прищурившись с улыбкой произнес Смеян. Окинув взглядом столпившихся воинов, забрал у одного из них подходящий по размерам, как ему показалось, топор, у другого взял копье. Двинувшись в сторону, где впервые появился незнакомец, через плечо скомандовал. – Славка, за мной, остальные разбежались разбойников изображать будете.
Воины и словене и умраны, за исключением поставленных в дозор, с радостной беззаботностью маленьких детей, которым предложили поучаствовать в новой увлекательной игре, побежали занимать места. Выбор мест сопровождался подшучиванием и веселой перебранкой, когда внешний облик кого-то явно не соответствовал обличью изображаемого. То там, то здесь в их адрес слышались комментарии и предложения по устранению различий, которые не оставались без ответа, наиболее удачные вызывали всеобщий смех.
Варю всегда поражала эта мужская способность быть подверженным мальчишеским шалостям до седых волос. Даже шутки обыгрывавшие како-либо недостаток не ставили своей целью оскорбить или принизить, а лишь поднять всеобщее настроение, расшевелить и взбодрить. Как в потешном поединке, где нет задачи победить, а лишь согреться да размяться. В женской среде не взирая на возраст происходило все с точностью до наоборот. Обсуждение и высмеивание за спиной, любой косой взгляд не говоря о попытке пошутить расценивался как оскорбление, и вызывал желание «оскорбленной» стороны ответить той же монетой, но в удвоенном размере.
- Цыц! Шалопаи. Ну-ко, угомонитесь, - прикрикнул на излишне развеселившихся Любим. Слез с коня и обращаясь к оставшейся не удел девушке, - Пойдем, княжна, посмотрим, что нам покажут. А на этих сумасбродов внимание не обращай. Дай им волю, Перуну хвост привесят чтоб потешится.
Варя и присоединившийся к ней Амсунг последовали за десятником, который наконец выбрав наиболее удобное место от куда было видно все пространство схватки. В это время Смеян окружив себя тремя воинами изображавшими трех разбойников, павших первыми от рук Неизвестного, пытался представить как же это могло произойти. Не смотря на отсутствие одной руки старый воин ловко управлялся с тяжелым копьем. Даже казалось бы легкие тычки тупым концом копья заставляли более молодых воинов, облаченных в хороший доспех, шататься и ежится потирая те места куда попадало копье. Каждое столкнове-ние сопровождалось веселыми комментарием или советом в адрес незадачливых «манекенов». Перепробовав несколько вариантов, и, наконец, выбрав как ему показалось наиболее подходящий, Смеян вновь расставил первую троицу. Копье словно плыло в его руках, не останавливаясь трижды коснулось окруживших его воинов именно в тех местах где имелись раны у их «прообразов». Удовлетворенно хмыкнув, он заставил Славку отметить на льду расстояние равное мерке на бечевке. Перейдя в отмеченную парнем точку, «завалил» очередную «жертву». Дальнейшее происходило по отлаженной схеме. В указанном направлении Славка ставил отметку на определенном меркой расстоянии, Смеян перемещался в район новой отметки, после недолгого изучения характера раны и положения тела, очередной «разбойник» оказывался на льду. Все происходившее уже ни у кого не вызывало ни шуток ни смеха. Теперь уже правота старого воина ни у кого не вызывала сомнения. Войны побывав в роли убитых, тут же поднимались и следовали за старым воином. Ими двигало не праздное любопытство или желание посмотреть как их товарищи побывают в роли «мертвецов», жизненный опыт бывалого война подсказывал им, что лучше его получать на чужих ошибках, чем добывать обагряя собственной кровью. Поэтому в обсуждении каждого дальнейшего шага Незнакомца принимало участие все больше лиц, предлагая свои возможные варианты развития каждого конкретного эпизода. А принятый и одобренный Смеяном вариант, тут же кем либо из окружающих опробовался на товарище. Хорошие прием да ухватка в реальном бою всегда могут оказать подспорье, если не спасти жизнь их обладателю.
Mood: creative  |
