Combats Scrolls

» замри!

login:			password:

Гость БК

If this is a first time you visiting Scrolls, please register in Fight Club.
If you already registered, please authorize on Fight Club start page with your login and password.

» Scrolls

» Communities

» Photos

» FAQ

» Rating

» Search

» Adminion

Profile Friend page

ru
	23-03-08 @ 16:15 kair-ra
Из-за этого происшествия обсуждение предстоящей церемонии совершеннолетия императора Такакуры98 в тот день отложили. Совет собрался заново во дворце государя-инока двадцать пятого дня той же луны. В четырнадцатый день двенадцатой луны регенту Мотофусе пожаловали звание Главного министра - не мог же он бесконечно оставаться Левым министром! В семнадцатый день он, как обычно, отблагодарил за новое звание, устроив пир и торжественную церемонию. И всё же спокойствие в мире не наступило. Меж тем год подошёл к концу. Наступил 3-й год Као. В пятый день первой луны отпраздновали совершеннолетие государя, в тринадцатый день император Такакура пожаловал во дворец своих августейших родителей. Государь-инок Го-Сиракава с супругой Кэнсюнмонъин ждали его и вышли ему навстречу. Каким же прекрасным показался им сын, когда они впервые увидели его в парадном головном уборе взрослого человека! Дочь Правителя-инока стала его супругой в ранге «нёго» - младшей императрицы. Лет ей было пятнадцать, для вящего почета считалась она приёмной дочерью государя-инока Го-Сиракавы. Как раз в это время министр Моронага99 вознамерился отказаться от звания главного военачальника Левой стражи. Прошёл слух, что это звание пожалуют вельможе Дзиттэю100. Тюнагон Канэмаса101 также хотел получить это звание. А кроме того, страстно мечтал именоваться военачальником Левой стражи дайнагон Наритика102, третий сын покойного тюнагона Касэя. Этот Наритика был любимцем государя Го-Сиракавы. Уповая на поддержку своего августейшего покровителя, он отправил сотню монахов в храм бога Хатимана103 и приказал им в течение семи дней читать перед алтарём от начала и до конца всю Великую сутру Высшей Мудрости104. И вот в самый разгар молений с Горы Мужей, Отокояма, слетели три голубя, затеяли драку на ветвях большого померанцевого дерева, растущего перед храмом, и вскоре заклевали друг друга насмерть. Голуби - первые слуги великого бодхисаттвы Хатимана. Никогда ещё не случалось столь странного происшествия, и потому преподобный Кёсэй, служивший в то время келарем в храме, доложил о драке голубей во дворец государя Го-Сиракавы. Придворные жрецы обратились к оракулу, и оракул предсказал: «Близится смута». И ещё возвестил он: «Самому государю-иноку ничего не грозит, но вассалам его надо остерегаться». Дайнагон Наритика, не убоявшись такого предостережения, семь ночей кряду, по обету, ходил пешком из своей усадьбы в Верхний храм Камо105, - днём его могли бы заметить люди. В седьмую, последнюю ночь обета, он, возвратившись домой усталый, прилёг отдохнуть и задремал. Во сне привиделось ему, будто пришёл он в храм молиться, отворил двери, ведущие во внутреннее святилище, и вдруг звучный, красивый голос торжественно возгласил: Вешних вишен цветы! На ветер с реки Камогава не таите обид - ибо вашему увяданью уж ничто помешать не в силах... Но и этому предсказанию не внял дайнагон Наритика. Он послал в Верхний храм Камо знакомого чародея, приказал ему устроить алтарь в дупле огромной криптомерии, растущей позади храма, и сто дней кряду произносить заклятия, взывая к демону тьмы Дакини;106 внезапно в это огромное дерево ударила молния, вспыхнул пожар, храм чуть не загорелся, сбежавшимся жрецам едва удалось погасить огонь. Тут хотели они прогнать чародея, творящего греховные заклинания, но тот и с места не двинулся, говоря: «Я обязан пробыть тут сто дней. Сегодня пошёл лишь семьдесят пятый, и потому я отсюда не тронусь». Доложили об этом во дворец. «Действуйте согласно закону, - приказал государь-инок, - гоните его взашей!» Тогда жрецы, вооружившись дубинками, стали колотить чародея по голове и прогнали его прочь. Всем известно, что боги не терпят, когда люди нарушают порядок, установленный Небом; дайнагон молился о звании военачальника, коего по положению своему не был достоин, оттого и случились все эти чудеса. В те времена продвижение в званиях, назначение на должность совершались не по воле императора или государя-инока Го-Сиракавы, не по решению правителя-регента. Всё творилось единственно по усмотрению дома Тайра, а посему ни Дзиттэй, ни Канэмаса так и не получили желанного звания. Оно досталось военачальнику Правой стражи, князю Сигэмори Комацу107, старшему сыну и наследнику дома Тайра, - теперь он возвысился до звания военачальника Левой стражи, а его прежнее звание перешло к следующему за ним брату князю Мунэмори, одним скачком обогнавшему многих и многих вельмож, старше его по рангу. Что сказать о столь дерзком самоуправстве?! В особенности обидно было Дзиттэю - ведь он имел высокое звание дайнагона, происходил из благороднейшего знатного дома Токудайдзи108, талантами и умом превзошёл многих, был старшим сыном и наследником в своем семействе, а его обогнал в звании сын дома Тайра, и при этом даже не самый старший! «Не иначе как он уйдёт в монахи!» - шептались между собой люди, но Дзиттэй сказал: «Нет, погляжу ещё немного, как пойдут дела в этом мире!» - и, сложив с себя придворный ранг дайнагона, удалился в свою усадьбу. А дайнагон Наритика - страшно вымолвить! - думал: «Я стерпел бы, если б звание военачальника Правой стражи досталось благородному Дзиттэю или Канэмасе. Но оказаться ниже второго сына из дома Тайра - это уж слишком! Такой произвол нельзя сносить бесконечно. Будь что будет, а я добьюсь своей цели любой ценой! Пусть даже весь их род придётся для этого изничтожить!» Отец его, Иэнари, был всего-навсего тюнагоном. А Наритика, даром что младший сын, носил звание второго ранга, титул дайнагона, получил в дар обширные земли, старший сын его и даже вассалы были осыпаны щедротами трона. Чего же ему не хватало, что замыслил он подобное дело? Не иначе как демон его попутал, другого объяснения не сыщешь! В смуту Хэйдзи его уже приговорили однажды к смерти, когда он примкнул к мятежному Нобуёри, но князь Сигэмори всячески за него заступался, и в ту пору голова дайнагона уцелела. И вот ныне, забыв о прошлом благодеянии, он в укромном месте, втайне от посторонних, готовил оружие, подговаривал воинов-самураев и только этим и занимался. У подножья Восточной горы, Хигасияма, было место, именуемое Оленья Долина. Оно примыкало к владениям монастыря Миидэра. Здесь, в горной глуши, находилось имение Сюнкана - почти неприступная крепость. Часто собирались здесь единомышленники и на все лады обсуждали, оттачивали все подробности заговора против семейства Тайра. Однажды сюда пожаловал даже сам государь-инок Го-Сиракава. Вместе с ним прибыл преподобный Дзёкэн, сын покойного сёнагона Синдзэя109. В этот вечер, под шум пирушки, государь посвятил его в заговор. - Государь, я поражён, - в смятении воскликнул Дзёкэн. - Здесь не я один - многие слышали ваши речи. А раз так, тайна очень скоро выйдет за пределы этого дома, и великая смута начнётся в государстве! Услышав эти слова, дайнагон Наритика изменился в лице, вскочил с места, но в это время широким рукавом кафтана зацепил стоявшую перед ним бутылочку с сакэ и она упала на пол. - Что там такое? - спросил государь-инок, и дайнагон, усаживаясь на место, ответил: - Тайра пали! Го-Сиракава рассмеялся и молвил: - Господа, так давайте же веселиться! Тут вышел вперед монах Ясуёри и сказал: - Ох, слишком уж много здесь таких «тайра», немудрено, что я захмелел! А Сюнкан спросил: - Как же нам с ними поступить? И тогда инок Сайко ответил: - Да лучше всего - голову снять! - и с этими словами, отломив бутылочную головку, удалился. Преподобный Дзёкэн чуть не лишился дара речи при виде столь дерзостного поступка. С какой стороны ни посмотри, страшное задумали дело! Кто же были эти друзья сообщники? Инок Рэндзё, в миру Наримаса, Сюнкан, управитель храмов Хоссёдзи, Мотоканэ, правитель земли Ямасиро, придворные Масацуна, Ясуёри, Нобуфуса, Сукэюки, Юкицуна из рода Минамото, боковой ветви, что в Сэтцу; к ним присоединились многие самураи из двоцовой стражи государя Го-Сиракавы.