|
| 17.04.09 07:20 | Свобода (или такой вот финансовый кризис) pinned |
ru |
Барин отложил газету, всхлипнул, высморкался с трубным звуком и позвал:
- Тихон Петрович, а Тихон Петрович. Пойдите сюда, пожалуйста.
Ответа никакого не последовало.
- Тихон Петрович, голуба, не могли бы вы подойти? – чуть громче позвал Барин.
Тишину вновь ничего не нарушило. Было лишь слышно, как муха бьется о оконное стекло и как во дворе кто-то кого-то обзывает холерой. Барин прислушался и заорал уже в полную силу.
- Тишка, гад такой! Я ж слышу как ты там чавкаешь чем-то! Поди сюда, сказано!
Тишка ойкнул где-то в соседней комнате и влетел в комнату.
- Так вы меня зовете, вашблагородь? А я-то дурак думаю – какой-такой Тихон Петрович у нас тут завелся? Думал вашсиятельства водки опять с утра уговорили и снова с буфетом почтительно общаетесь. А вы оказывается меня зовете.
- Тебя, конечно, дурак! – недовольно сказал Барин, но осекся тут же и продолжил более почтительно: - Я вас, Тихон Петрович, чего звал-то?..
- А чего сразу Тихон Петрович-то? – побледнел Тишка. – Чего я сделал-то? Чуть что так драть сразу. А я, между прочим, не так уж и много печенья вашего съел. Там одно было, с уголком.. Мыши пообгрызли. А я думаю – непорядок. Думаю – Барин придет, а тут печенье мышами едено. И съел от греха. А все остальные – на месте. Да. А ежели вы про чавканье – так это не специально. Я уж и так и эдак пробовал – все равно громко получается. А ежели вы про то, что Клавка-кухарка про меня врет – так вот. Она врет!
- Цыц! – прикрикнул Барин и вновь спохватился. – Вы, Тихон Петрович, мне договорить дайте пожалуйста.
Тишка понял, что произошло что-то непоправимое, бухнулся на колени и заревел в голос:
- Тишкой зовите, вашблагородь. Ну какой я вам Тихон, а? Не пугайте вы меня так христараде...
- Вы, Тихон Петрович, теперь свободный человек! – кусая губы сказал Барин.
- В каком смысле? - уточнил свободный человек, на всякий случай не поднимаясь с колен.
- В буквальном, Тихон Петрович. Свободен как я. – ласково сказал Барин.- В газете вона написано: крепостных не будет боле. Будут свободные граждане. Ты, Тихон, - свободный отныне.
- То есть как? – не понимал Тихон. – Это я сейчас встал и ушел отсюда, получается? Куда захотел пошел?
- Ну да. – закивал Барин. – Свобода тебе нынче.
- Ишь ты... Свобода.. – прошептал Тишка. – Так я это.. Пойду может тогда?
- Иди, конечно. – разрешил Барин. – Как я тебе, свободному человеку помешаю-то?
- Так вот чего, вашблагородь. – решился Тишка. – Я сейчас спать пойду к себе. Вы не будите, если что. Намахался я тут, за время рабства.
- Как же я тебя разбужу, коли я не знаю где ты спать будешь? – ласково сказал Барин.
- Ну как где? У себя там. На сундуке, в людской. – снисходительно пояснил Тишка.
- Не, не, не. – покачал головой Барин. – Людская-то моя. И сундук мой. Ты к себе иди, свободный человек.
- Это куда, например? – растерялся Тихон.
- Это куда-то туда. – неопределенно махнул рукой Барин. – На волю куда-то. И это... Одежонка у тебя есть какая-нибудь?
- Э. Осподь с тобой, Барин. Не голый же я стою тут. – рассмеялся Тишка.
- Не голый, конечно. Да только одежонку я тебе покупал. Моя это. Униформа, считай лакейская. – пояснил Барин. - Сдать надобно.
- Не согласный я тогда. Куда я пойду-то? Голый еще к тому же. – топтался Тишка.
- Вот же темный вы, Тихон Петрович. – вкрадчиво сказал Барин. – На свободу пойдете! Всей кожей волю ощутите. Босыми ножками по грязи Родины! Это теперь и ваша страна. Голым задом в мир подлунный, Тихон Петрович. Зато – СВО-БО-ДА!
- Вашблагородь, а вашблагородь? А может – ну ее, эту свободу? Может я как-нибудь... Как раньше может? – понял Тишка всю притягательность свободы.
- Не могу, Тихон. Ну никак. – покачал головой Барин. – Кончилось старое время. Теперь только на контрактной основе. Разве что в наём пойдешь ко мне. А иначе – ну никак. Меня ж за рабство посадить могут. Контракт надо.
- Контрахт давай! А чего мне? Пусть контрахт будет. – молниеносно согласился Тишка.
- Значит так.. – задумался Барин. – Жалованья тебе положу пятерку в месяц.
- Ухты! – обрадовался Тихон. – Пять рублей цельных?
- А то. – сказал Барин. – Пятерка. За постой будешь мне рупь платить в месяц.
- За какой-такой постой? – возмутился Тишка.
- За обыкновенный. В людской будешь. На сундуке. А хошь – отдельную комнату выдам. Только это червонец будет стоить. За пятьдесят свою спаленку тебе уступлю. – предложил Барин. – Спальня-деньги-товар. Понимаешь?
- На сундуке буду. – понял Тишка. – Четыре рубля останется.
- Не. Пятьдесят копеек за униформу, три рубля за харчи. – продолжил Барин. – Меньше – никак. Ты ж с моего стола ешь.
- Я ж объедки ем. – возмутился Тишка. – За вами что осталось подъедаю. И печенье за мышами.
- Ну не знаю.. – развел руками Барин. – Значит не договорились мы с тобой. Скидывай, значится, одежонку...
- Стой, стой! Согласен я, согласен. – бухнулся на колени Тишка. – Не дай пропасть свободному человеку, вашблагородь.
- Встань, Тихон, встань. – ласково погладил Тихона по голове Барин. – Уж за пятьдесят-то копеек можешь в пол больше не валиться. Сохраняй достоинство, раз платишь.
- Какие пятьдесят копеек? – с пола спросил Тишка.
- Ну как, родной? Неужто не понимаешь? – не менее ласково продолжил Барин. – Я тебе навстречу иду, работу даю, в привычной обстановке оставляю. Несмотря на то, что ты печенье мое втихаря жрешь. Достоинство тебе сохраняю. За то ты мне пятьдесят копеек в месяц и платишь. Откат это, Тихон. Привыкай.
- Так это.. Это ж как раньше было. – прошептал Тихон.
- Дурак. – покачал головой Барин. – Раньше ты был рабом. А теперь ты – свободный человек! Уйти в любой момент можешь.
- Так мне ж некуда! – взвыл Тишка.
- Есть куда, гражданин. За водкой сходи к буфету! Отпразднуем свободу твою. – благодушно сказал Барин. – А мне пока Клавку позови.
- Клавкааа! К Барину бегом иди! Зовут! – закричал громко свободный человек Тихон и пошел к буфету за водкой.
- Раздевайся, свободная женщина! – торжественно сказал Барин в кабинете.
Mood: пятничное 
|
| Comments: 1 | |
| |
|
|
| 24.09.09 00:44 | о графе |
ru |
После принятого натощак литра Граф был весел, улыбчив и добр.
- Хочется, знаете ли чего-то эдакого. – мечтательно произнес он, многозначительно уставившись на Графиню.
- Уж литр чего-нибудь эдакого в вас плещется. – неодобрительно ответила Графиня. – Папеньку из-за вас укачало. Папеньку бы пожалели, пьяница. Папенькины годы уже не те. Он уже с мелких доз падает как уровень производства в Молдавии.
- Да нет. – отмахнулся с досадой Граф. – Все бы вам о водке брюзжать. Хочется чего-то другого. Хочется делать глупости. Быть легкомысленным...
- Дайте сто рублей взаймы! – выпалила Графиня.
- Щас! – гаркнул Граф и показал собственноручно вылепленный кукиш. – Не настолько легкомысленное. Хочется романтики.
- Сгонять за гитаркой? – ехидно осведомилась Графиня. – Ах если я помрууууу, грустить по мне не нааадааа. Я духом к вам придуууу - подглядывать в ночии.
- Осспади кошмар какой.. – поморщился Граф. – Вы, душечка, аккуратнее. Я ведь с двух-трех куплетов в вашем исполнении укачаюсь почище папеньки. Меня ж после такого хоть купай в нашатыре - я так укачанным и останусь.
- Вам не нравится как я пою? – оскорбилась Графиня.
- Нет, почему? – возразил Граф. – Для загонной охоты - у вас прелестнейший бас. Эхх. Может на охоту сходить?
- Отчего ж не сходить? – равнодушно пожала плечами Графиня. – Мяса в доме не прибавится, а на одного уставшего станет больше.
- Нет. Не то все! – скрипнул зубами Граф. – Хочется другого чего-то. Чтоб с утра проснуться, а на душе чтоб песня...
- Отцвеееелииии... – завыла Графиня.
- Цыц! – прикрикнул Граф. - Чтоб зацвело вокруг. Чтоб в поле с мольбертом и создавать прекрасное. Чтоб у вас – восторг в глазах. Чтобы тихо вокруг и только травы шелестят...
- Чтобы только мухи слышны. – кивнула Графиня. – Мухи, комары и осы. Без них-то куда?
- Не надо мух! – капризно протянул Граф. – Чтоб зима уже – на улице снег и мороз, а в доме натоплено. И тихо. А я у окна в исподнем – и не холодно мне. Чай пью и на душе у меня... И не надо мне никуда. И ко мне никто чтобы. Хоть весь день в исподнем...
- Красота! – восхитилась Графиня.
- Ах да... Вы же тут...- спохватился Граф. – И откуда вы взялись на мою голову?
- Это наше имение, если что. – пояснила Графиня. – Я всегда тут была. Это вы в исподнем пришли на все готовое.
- Угу. Тут все было готово к тому, чтоб за любого оборванца уцепиться. – галантно парировал Граф.
- Я сейчас вот папеньку кааак разбужу! – пригрозила Графиня.
- Не будите лихо. – попросил Граф. – Мы ж о романтике тут. Как же хочется красивой картины. Чтобы вы на кушеточке галантно валялись, чтобы я с томиком Байрона и вслух вам.
- Угу, вашсиятельство. Вы ж пока не примете, вы не поймете для чего дама так демонстративно на кушеточке возлегает. – вновь уколола Графиня.
- Тьфу на вас. – лениво отмахнулся Граф. – Пошлости одни на уме и провокации. Романтики от вас, как калорийности от укропа. А хочется, чтоб запах сена и мысли в голове текут лениво. Чтобы...
- В заду кололо от травы. – продолжила Графиня. – Или чтоб сеновал от папироски воспылал.
- К черту сеновал, да. – согласился Граф. – Чтоб в гамаке лежать, в такоем разе. Ноги вытянув. Чтобы ни дел, ни забот. И чтобы папенька ваш уезжал ночевать верст на десять. Думаю - на таком расстоянии храпа не должно быть слышно.
- Я не храплю вовсе. – обиженно сказал Папенька, поднимаясь из под стола. – Это возмущенный хрип.
- Чем вы возмущены, патриарх? – осведомился Граф. – Вам не приснилось голых женщин сегодня, старый греховодник?
- Причем тут женщины! – возмутился Папенька. – Я о том, что романтика и пастораль без почтеннейшего отца семейства – это как огурцы без водки. Вроде вкусно, но много не съешь.
- Так снилось или нет? – хихикнул Граф.
- Снились чертовки. – ухмыльнулся Папенька. – Незнакомые такие. Но симпатичные.
- В этом и есть подлость мироздания. – кивнул Граф. – Мы незнакомы с прекрасным. Оно есть, но мы там не представлены...
- Там хорошо, где нас нет. – хором закончили Граф с Папенькой.
- Совершенно справедливо. – захлопала в ладоши Графиня. – Уходите немедленно отсюда! Пусть здесь станет хорошо. Хорошо и тихо. И я с пяльцами.
- Нам только что показали средний пялец, Папенька. – вздохнул Граф. – От вашей плоти не вышло ничего почтительного. И романтичного тоже не вышло.
Папенька вздохнул и с укоризной посмотрел на Графиню. Графиня зарделась и укоризненно пнула Графа под столом. Граф вздохнул сильнее и погладил ушибленное место.
- Не за столом же. – не одобрил Папенька поглаживания.
- У меня там заболело. – пожаловался Граф. – Наверное душа там. Меня пинают в душу. А я всего лишь хотел романтики. Всего лишь хотел раскрасить жизнь яркими красками...
- Там может водки? – предложил Папенька.
- Ну давайте водки. – согласился Граф и всхлипнул чуть слышно.
Этот текст предназначен для тестирования аддона Дипест Сендер на фрумычком и никакой художественной ценности не должен представлять. Писать просто "Тест" - скушно.
|
|
| |
|
|
| 09.06.09 00:12 | Филолог (записки с комуналки) |
ru |
Семион Святославович переживал момент возвращения из безмятежного сна в отвратительную реальность. В реальности было жарко, непонятно какое время суток, неизвестное число, непонятно местонахождение, пахло перегаром и очень хотелось пить.
- Вставай, грязное животное! – раздался счастливый голос супруги Семиона Святославовича, Надежд Павловны. – Пьяное, грязное животное!
Семиона Святославовича передернуло от такого обращения и едва не сдурнило.
- С ума вы что ли сошли, Надежда Павловна? – разлепил он слипшиеся губы. – Что за обращение, голубушка? Вы, ма шери, никак, телевизор смотрели?
- Понятно. – помрачнела Наденька. – Засыпал мужчина, а проснулся вновь культуровед и филолог. Сиест тристемент, мон ами.
Семион Святославович вдруг осознал, что не помнит абсолютно ничего со вчерашнего вечера. То есть он помнит, как его уговорили выпить коньяку, как мило они обсуждали влияние мирового революционного процесса на культуру России, как продолжили шампанским, как перешли на пиво… А вот с момента обсуждения причин популярности французского утопического социализма до оскорбительной фразы утренней Надежды Павловны – память представляла обширное белое пятно.
- Вы знаете, Наденька… – неуверенно начал Семион Святославович. – Каким-то странным образом у меня совершенно исчезла память о вчерашнем вечере. Как будто Бахус огромным ластиком застолья уничтожил все.
- Включая ваше реноме, Семион Святославович. – ехидно поддела Надежда Павловна. – Опять же, этот проказник запачкал вашу одежду остатками еды, порвал ваш плащ и…
Надежда Павловна зарумянилась и выпалила:
- И был при всем при этом таким душкой! Живым человеком был, а не сборником статей! Вы убили его! Убийца!
Она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Он хлопка у Семиона Святославовича случилась жесточайшая мигрень и даже некоторое покраснение окружающего мира.
- О боги! За что вы наказываете меня! – пафосно воздел руки потолку Семион Святославович и отправился в ванную пить студеную воду из под крана. У него оттуда студеная текла. Хоть и с хлоркой.
- А коли все по-старому, - закричала из кухни Надежда Павловна, - Извольте, Семион Святославович, после водопоя посетить кухню и дать объяснения своему скотскому вчерашнему поведению. Своему замечательному скотскому поведению вчера.
И всхлипнула как-то по-особенному скорбно.
- Это совершенно исключено, миакарра. – сообщил из ванной Семион Святославович. – Меня уже час как ждут на работе. Вечером поговорим, душенька.
Он воровато пробрался к шкафу, быстро оделся и выскочил из дому, радуясь, что избежал тяжелого разговора.
Еще из подъезда он услышал затейливый мат дворника Семена.
- Что ж за страна такая? – вздохнул он по привычке. – Повсюду клошары и сквернословие. Цутобенде, цутобенде..
И толкнул дверь подъезда. При виде Семиона Святославовича, дворник Семен побелел с лица, вытянулся в струну и произнес:
- Что ж вы, голубушка, Марьсеменна, плюетесь с балкона семечками? Взрослая вроде женщина. Культурная. Как вы можете с этой высоты сплевывать своими губами эти шкурки зажаренных заживо семян подсолнечника? Вы же этими губами Гумилева при прочтении нашептывали! Птьфуй!
Марьсеменна, пенсионерка с пятого этажа, от удивления подавилась семечками и закашлялась. Затем увидела Семиона Святославовича, ойкнула, перекрестилась и вступила:
- Ну что вы, Семен…
- Георгиевич. – подсказал дворник.
- Ну что вы, Семен Георгиевич! – воскликнула Марьсеменна. – Да как же вам не стыдно в такой низости подозревать женщину? Да в себе ли вы, голубчик? Да я ж отроду не брала в рот этой гадости!
- Знаем мы чего ты в рот тянула! – закричала с балкона второго этажа заклятая подружка Марьсеменны, Зойка.
- Тссс! – шикнула на нее Марьсеменна и глазами показала на Семиона Святославовичча.
- Ой! – спохватилась Зойка. – Мильпардон, Семион Святославович! Вырвалось как-то. Прям и сама не знаю что со мной. Обычно ж мы с Марьсеменной аки пара голубей воркуем. А тут вдруг такое…
- Только кровью можно смыть бесчестье такое! – ехидно предложила Марьсеменна. – Как благородная дама, вы должны откуда-то из себя достать крови теперь. Я вам так сочувствую. Семион Святославович давеча вам зря что ли объясняли?
- Что мы объясняли? – спросил умоляющим голосом Семион Святославович у дворника.
- Да вы тут много всего объясняли, мон дженераль! – отрапортавал Семен. – Доходчиво так.
- Ага! До сих пор болит! – сказала Марьсеменна. – Так ведь и поделом нам. Темными жили. Спасибо, батюшко! Прям свет вчера пролился.
- Кстати, насчет света пролитого! – нерешительно кашлянул Семен. – Мон ами, Семион Святославович, авек плезир… убрать вытошненное давеча.. Мильпардон, конечно, что напоминаю, но, думал, может вы запамятовали… А обещались.
- Господи. – сказал Семион Святославович, сгорая от стыда. – Это я вчера тут…
- О даа! – хором сказали дворник и старушки.
- Эээ. А где, собственно? – замялся Семион Святославович.
- Выдурнило вас где? – подобострастно спросил Семен. – Так на этой… Как его… На площадке для падеспани. В беседке, которая.
- Как же там падеспать-то? – удивилась Марьсеменна. – Там ить стол и лавочки.
- Это до вчерашнего дня они там были. Семион Святославович давеча когда жильцов подеспани учили обстановочку немного порушили. Так что теперича там – самый что ни на есть танцпол.
- Как же это я, а? – закручинился Семион Святославович.
Ему было невыносимо стыдно и он абсолютно ничего не помнил.
- Да как-то так вы, да. – боязливо пискнул дворник и замахал метлой. – Но вы обещали сами убрать!
- Уберу я! – буркнул Семион Святославович и вышел со двора.
- Куда мне? На работе тоже небось начудил! – терзал он себя, выходя со двора.
- Пьянь! С перегаром! – ругал он себя, шествуя по тротуару.
- Начал катиться – надо катиться вниз! До самого дна! – скрипел он зубами сворачивая к гастроному.
- Я залью этот стыд! – шептал он себе.
- Я допью этот позор до конца! – шептал он свинчивая крышку с бутылки водки.
- Пусть мир знает, что мне стыдно! – кричал он запивая пивом.
- Никогда мы не будем культурной страной! – мямлил он, лакируя портвейном…
Вечером радостно кричал дворник Семен, показательно танцуя падеспань, по отмашке хлопали в ладоши пенсионерки, что-то немузыкально рычал Семион Святославович.
- Семион Святославович? – раздался с балкона голос Надежды Павловны.
- Щас приду! – многообещающе прокричал Семион Святославович.
- Иди ко мне, грязный пьяница! – счастливо захохотала Надежда Павловна.
- Вот ведь.. – сказал дворник, тяжело дыша. – И из филолога человек может получиться…
|
|
| |
|
|
| 14.05.09 00:44 | Апокалипсис (или История развития мира) |
ru |
Иван Тимофеевич проживал в убитой еще на чертежах двушке.
Ивана Тимофеевича было много, поэтому иначе как «мы» он себя не величал.
В кухне Ивана Тимофеевича был пульт с которого он мог выключить газ любой стране Европы. Там же была вентиляционная решетка, приложив ухо к которой Иван Тимофеевич мог подслушать любой самый секретный разговор в кабинетах самого высокого уровня. Радиоточка передавала Ивану Тимофеевичу мысли политиков и олигархов, а так же чаяния любого народа.
В прихожей был специальный ящик, куда складывалось мнение большинства любой национальности или гражданства. Там черным по-белому было написано «Граждане ЮАР не любят граждан Таджикистана». Или «Все чехи обожают пиво Сокол». В зале были аккуратно сложены все книги мира и секретные документы всех времен и народов. Для удобства пользования на полочке лежал специальная лакмусовая бумажка. Если приложить эту бумажку к любому печатному тексту можно было сразу определить насколько этот текст заслуживает доверия.
Там же стоял специальный телевизор, который показывал будущее. Это позволяло Ивану Тимофеевичу точно знать как будут разворачиваться события в стране и в мире. Второй телевизор показывал прошлое на миллионы лет назад, но ему Иван Тимофеевич не очень доверял. Все больше верил оригиналам исторических документов и черновикам великих ученых, сложенных тут же на тумбочке.
В спальне Ивана Тимофеевича были все женщины мира, поэтому он запросто мог забраковать или похвалить любую. В окне открывался вид абсолютно на все с возможностью офигетьскольки-кратного зума. Не поднимаясь с кровати Иван Тимофеевич мог закрывать границы и вообще управлять страной.
Ион Михайлович жил в доме напротив в точно такой же двухкомнатной. За исключением того, что вместо газовых кранов у него на кухне стоял пульт управления ООН и ЕС. У него тоже было мнение, телевизоры, женщины, радиоточка, документы. По его щелчку цивилизованный мир принимал решения.
Потом изобрели интернет и эти два притырка наконец-то встретились.
Mood: задумчивое  Music: MTV
|
|
| |
|
|
| 14.05.09 00:39 | Ответсвенность |
ru |
- Ну это... Я начинать буду. – нерешительно сказал Валентин своей супруге.
- Это ж не супружеский долг, Валентин, а постройка курятника. – буркнула супруга. – Можно и решительнее начинать. Уже ведь пара месяцев как все материалы есть. Бетон, который. У нас будет бетонный курятник.
- Цемент, песок, щебень и арматура нам достались даром! – вскипел Валентин.
- Вот-вот. Тренируйся. – кивнула супруга. – Следующие лет сорок ты будешь всем объяснять почему дом у нас из подручного материала, а курятник – монолит.
- Да ну тебя. – плюнул Валентин и вышел к объекту.
Колышки с натянутыми нитями на расчищенной площадке ласково сообщали Валентину «Здесь будет твой курятник» и кричали «Тут до фига работы, мужик!!»
- Начало – половина дела! – уговорил себя Валентин и взялся за лопату.
Послышался негромкий свист, переходящий в шипение и перед Валентином материализовался какой-то тип в сверкающей одежде.
- Это научит тебя, дикарь, вести беседу в цивилизованном русле! – прокричал тип и отвесил Валентину пощечину.
И тут же исчез в никуда.
- Что за.. – опешил Валентин и потер ударенную щеку.
Щеку жгло от пощечины, в душе ширилась обида ни за что ударенного труженика, мысль металась не в силах найти объяснения материализации и дематериализации обидчика. И тут опять раздался тихий свист, переходящий в шипение.
- Получи, тварь! – воскликнул Валентин и пнул ногой материализовавшегося типа с блестящей одежде.
Пнул по всей видимости метко, потому что тип присел и застонал негромко:
- Да что ж вы все злобные-то такие? А еще далекие предки...
- Ну так, а мне по роже за что? – начал оправдываться Валентин. – У меня рожа тоже не казенная!
- Глупый питекантроп! – процедил тип. – Раз я вернулся на минуту раньше и дал тебе по морде – это мое возмездие за пинок. То есть еще не вернулся, но обязательно вернусь.
Валентин потряс головой, пытаясь как-то уложить информацию.
- Глупости! – сказал он. – Ты появился и дал мне по морде. Затем исчез. Когда вернулся – я дал тебе сдачи. А мог ведь и лопатой шарахнуть.
- Глупость! – фыркнул тип. – Я появился только что. Ты ударил меня ногой. Мы, прогрессивные люди будущего, такое не можем оставить безнаказанным. Поэтому я вернусь еще раз в прошлое и дам тебе сдачу. Ты спросишь – почему я тебе так спокойно об этом говорю? А потому что я вернусь на минуту раньше нашей первой встречи и ты все равно будешь не готов. И возмездие настигнет тебя.
- Возмездие настигнет меня раньше преступления? – удивился Валентин. – И после этого вы называете меня дикарем?
- Да что с тобой говорить, темнота. – махнул рукой тип и раздался тихий свист.
- Стой, придурок! – рявкнул Валентин.
Свист прекратился, как будто свистуну резко заехали в живот.
- Что еще? – недовольно буркнул тип.
- А ты это... В самом деле из будущего, что ли? – спросил Валентин. – А из какого времени?
- Ну да. – с достоинством кивнул тип. – Восемнадцать тетрациев от вас.
- А тетраций – это сколько в годах? – поинтересовался Валентин.
- Долго объяснять. Да и ты не поймешь. Потому что древний и тупой. – отмахнулся тип и опять раздался тихий свист.
- Стой! – вновь рявкнул Валентин.
- А? – свист вновь прекратился.
- А что за тряпки бабские на тебе? – спросил Валентин. – Блестишь, как морда после баранины.
- Вы едите мясо? – в тихом шоке спросил пришелец из будущего.
- Угу. Не так чтоб часто, конечно. Чаще макароны.
- Кошмар какой... – ахнул тип.
- Иди в пень! – обиделся Валентин. – Если мы от мяса откажемся – никакого будущего и тебя вообще не будет. Так что за тряпки на тебе?
- Биополиэктрил. – нежно сказал тип. – Пять гульденов за кваттру.
- Аааа. – понимающе кивнул Валентин. – Теперь понятнее стало. И что дорогая, и что стильная, и что немаркая.
- Все? – спросил тип.
- Ага. Свисток приготовил? – прищурившись спросил Валентин.
- Тупица. – вздохнул тип. – Это континуум свистит. Слушай вот.
Раздался тихий свит.
- Стой, потомок! – крикнул Валентин.
- Ты издеваешься? – брызжа слюной закричал пришелец из будущего. – А нет. Ты пытаешься оттянуть возмездие! Не выйдет!
- Какое у нас беспросветное будущее. Как я его оттяну, если получил уже? – вздохнул Валентин. – Ну, давай. Свисти отсюда, раз такой умный. Ничего не забыл?
- Что я мог забыть в этом варварском веке? – сказал тип и обидно засмеялся.
- Ну, например, объяснить зачем прилетал. – спокойно ответил Валентин. – Не думаю я, что за восемьнадцать трепанациев к нам летают, чтоб по морде дать.
- Ах ты! Забыл совсем! Тетрациев, а не трепанациев, неуч! – поправил пришелец и спросил. – А вот тут, где веревочки что стоять будет? Ну такое. Памятник старины какой будет стоять? А то мы откопали, а что это такое – непонятно. И где настоящие строители?
- Курятник тут будет. Монолитный. – сказал Валентин. – А чего? До вас достоит аж?
- Ну да. – кивнул пришелец. – Как миленький достоит. А для чего он?
- Курей в нем держать. Куры – это птицы такие. – пояснил Валентин и злорадно добавил: - Мы им потом голову отрубаем, в кипяток суем, перья обдираем, кишки выпускаем, а потом едим!
Судя по тому, как тип позеленел с лица, ему явно стало нехорошо.
- Кошмар. – выдохнул он. – А кто строители? Где они?
- Я строитель. – гордо сказал Валентин. – Сам строю.
- Не может быть. – пришелец посмотрел на Валентина через какое-то стеклышко. – Ты же человек. Я спрашиваю про настоящих строителей.
- Я и есть настоящий. – удивился Валентин. – Каких тебе еще надо?
- Да ну? – не поверил пришелец. – А почему диагонали точно указывают взлетную траекторию на Альфа-Проксима и Гедеон?
- Чьи диагонали? – не понял Валентин.
- Курятника твоего. Вот отсюда. – пришелец указал на колышек в углу. – И вот сюда.
От прошагал по диагонали и показал на точку где-то вверху.
- А еще отношение площади к высоте дает число Масс с точностью до шестнадцати знаков после запятой. Хочешь сказать, что сам все это придумал?
- Да не знаю я никаких диагоналей. – опешил Валентин. – И чисел. Где место нашел – там и строю.
- Не хитри со мной! – прикрикнул тип. – Не бывает таких случайностей. Тебе кто-то подсказал!
- Никто не подсказывал. Строю и все тут. – развел руками Валентин. – И не ори на меня!
- Не сознаемся, да? – прищурился тип. – А если я за аппаратурой сгоняю? За специальной такой. После которой все говорят. Неприятная такая процедура.
- А если я тебя лопатой сейчас грохну и никуда ты не смотаешься? – набычился Валентин. – Говорю же – никто не подсказывал. Случайность это.
- Ага. Понятно. – пришелец прижал ладонь к уху и забубнил. – Налицо незаметное внушение инопланетным разумом параметров строения или просто нежелание идти на контакт. Прошу разрешения на экспедицию со спецсредствами.
- Действуйте! – раздалось в ладони.
- Жди меня, дикарь! Я скоро! – многообещающе произнес пришелец и послышался тихий свист.
- Стой, болван! – закричал Валентин. – Стой!
Свист начал переходить в тихое шипение.
- Получи! – Валентин в сердцах пнул пришельца в блестящий зад.
- Ох, йооо! – успел сказать пришелец и дематериализовался.
Валентину стало вдруг очень тревожно на душе. Он подумал минуту и быстро перебил два колышка сантиметров на пять левее.
- Выкуси, гад! – довольно сказал он и закурил. – Пусть лучше угол будет не прямым. Отболтаюсь как-нибудь. И стены подниму на два сантиметра выше роста. Или отпустить надо, наоборот? Я ж еще не решил с высотой.... Кто его знает - это число...
Он присвистнул, понимая что с высотой решить не получается. Свист перешел в шипение.
- Кха-кха. – кашлянули за спиной. – Вы бы не могли еще на пять сантиметров передвинуть колышки? А то теперь траектория точно на нас показывает. Еще долетят, упаси бог...
Mood: романтичное 
|
|
| |
|
Total posts: 5 Pages: 1
«« « 1 » »»
|
|
| Mo |
Tu |
We |
Th |
Fr |
Sa |
Su |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | | 29 | 30 | | | | | |
|
