 |
| ru |
 |
updated 06.02.12 03:10 21-08-11 @ 22:44
Corbic  
КАМЕННОЕ ЭХО
|
КАМЕННОЕ ЭХО
О да, я знаю, чем все это кончается. Хм… для многих это наверно горечь событий и жуткие воспоминания, являющиеся им по ночам в дерзких сумраках снов именуемыми нами не иначе как кошмары. А для некоторых просто еще один день этой нелепой жизни. Для тех, кто только со стороны смотрит, не касается и ладно. До поры, до времен. Для них всегда…
9 жизней, 9 судеб, 9 ночей.
Март выдался солнечный, хотя снег упорно не желал таять под напором календарных чисел. Ах, весна, как много в этом сути. Ни что ее не омрачает, даже энное число экскрементов, роем выступающих в тающих сугробах. Нет, есть и плюсы, вот первые коленки из-под юбок и пальто скоро появятся, однако суть пьянящего «аромата» весны вы уловили. ДА, да, да. Скоро солнце, зелень, пляж. Скоро, но не сейчас. Каким вообще должен быть мир в не полных шестнадцать? Идеальным наверно? Ну да, хотя бы тем, что ошибка 2000 не свершилась, коею так пророчили умы столетия, и конец света опять отложен на неопределенный срок! Честно, да плевать каким. На большую часть этого мира вообще с высокой колокольни. Мир должен быть, все, остальное шлак. Окончание школы, семейные распри, глобальные катаклизмы. Не самое интересное в эти не полные шестнадцать…
- Сева, Сев!? – Кто-то с задних парт надрывно орал шепотом в спину ученику, скрывшемуся от всеобщего внимания за учебником среди себе подобных. – Сева, я в тя щас портфелем кину, ты оглох?
- Ну? – Сева продолжал, занимается своим делом не поднимая глаз и не оборачиваясь.
- Чего ну? Ты мне на выходных добьешь?
- Кабинет труда знаешь же, ну вот там плотники есть, они добьют.
- Не прикалывайся, ты понял о чем я.
Разговор прервал истерический звон, урок окончен. Кабинет тут же наполнился шумным гомоном молодых людей, хотя учитель ни чего и не сказал, так уж устроена эта жизнь. С мест ни кто, конечно, не вскакивал, но уважение к единственному тут человеку с возрастом за пятьдесят таяло на глазах. Зашуршали сумки, застежки и прочие предметы.
- Домашние задание сегодня… - поднялся со стула мужчина с проседью в висках - … прийти в школу в понедельник. – Он окинул взглядом открывших в изумлении рты учеников и добавил. – Форма одежды колхозная, уроков не будет. Мы едим на экскурсию.
- А можно вопрос?
- А встать, наверное, нужно? – Мужчина облокотился своими огромными кистями на край стола.
- Извините – Где-то в середине класса поднялась из за парты девушка – Нас не кто не предупреждал.
- Тюрюпова, если для тебя это такая неожиданность, то ты можешь ни ехать. Еще вопросы? Все свободны.
Класс толпой повалил на выход.
Его уважали и презирали, единственный на всю школу, учитель истории, умеющий решать проблемы с учениками, если не на их уровне, то так, что после их решения вопросов больше не возникало ни у кого. Свой класс он ценил, и всегда стремился, что-то им дать, чего не было у других. Хотя и знал, кто у него учится. Второгодники, малолетние чуть ли не преступники и разгильдяи, дети из проблемных семей. Чертов совет, учителей, родительский, какая разница, черти одним словом. Они то и презирали его, а еще больше его класс под литерой «А», ограждали своих чад от их него общества. Если бы не директор школы, молодой, но уверенный в себе и умный Эдвард Александрович, его бы давно уволили.
Он медленно сложил вещи в портфель, подошел к месту, где сидел Сева и внимательно рассмотрел рисунок на парте. Талантливый пацан он, если б только не смерть родителей, может художником стал. А так только чертики, узорчики да девки сисястые с черепами и прочей ахинеей. Хотя что не говори, но вот эта красавица с зонтиком в «полосатом купальнике» очень даже… Учитель улыбнулся, и побрел к выходу насвистывая что то современное себе под усы.
Группа учеников брела по коридору к столовой, конечно же к столовой, там черный ход во дворик где можно покурить. Сева брел почти в конце, как и всегда погруженный в свой внутренний мир.
- Севка! Я думал ты уже у контейнеров шкеришся. – все тот же голос вечно не унывающего Глеба. – Ты чего, опять зависаешь.
- Смотрю, ты у нас в ЭВЭМах разбираться стал, что, телефоны и магнитолы в цене упали?
- Не, то подработка, яж терь этот, хакер. Ну тык ты че, добьешь мне татуху?
- Хакер? – в разговор вмешался обгоняющий толпу Димка, толстяк как всегда спешил, спешил он, конечно же, не курить, но исключительно в направлении столовой. – Акстись Глеб, ты взламывать умеешь все что угодно, что ездит и открывается при помощи ножниц, линейки или камня. – тяжеловес не останавливаясь выпалил все выше упомянутое и помчался вперед, к цели.
- Я это и имел ввиду! – Крикнул в след Глеб, после чего протянул торчащую из пачки сигарету Севе. – Пошли, перекурим.
- Иду, иду, только про татуировку, у меня чернил нет. Ищи сам.
- Да не вопрос. На Физру идем? – Он посмотрел на Севу. – Ладно, тогда я за вещами и погнали.
На последние уроки ходили не все, из за этого преимущественно для девятого «А» их делали либо физкультурой, либо трудом, иногда информатикой. С последний, кстати, текучесть была не так велика, как с остальных.
Они уже поравнялись с дежурными у дверей, когда их окликнул учитель истории.
- Тюрюпов, Меньшиков!
- Бля, спалились. – Глеб ухмыльнулся и на прямых ногах развернулся обратно к раздевалке. – И как Седой все время узнает кто где и че делает?
- Меньшиков, ты вещички то прихвати и оба ко мне идите.
- По мою душу. – шепнул Сева на ухо Меньшикову, тот в ответ поднял бровь, но ни чего не ответил, они уже подходили к своему классному руководителю.
- Ну пойдем Орлы, приобщатся к искусству, Меньшиков пока за лаком сбегает к Трудовику, да Меньшиков? А мы с Севой его работу художественную продолжим. – Седой, так его про себя звали ученики. Хмыкнул и с нисходящий с его лица улыбкой побрел обратно.
Уже по пути к дому, где жил Глеб, они дружно обсуждали инцидент. К ним присоединились систра Севы, Алина, ее подруги Тоня, Маша и Маша «Б», Конечно в стороне не остался Димка, кстати, сын крепко верующего алкоголика, Артур под кодовым именем «МАВР» и Кирил. Последний кстати был отличник в Алгебре, физики и Химии. И если бы не его субтильная внешность и меланхоличный взгляд, он бы идеально вливался в компанию.
- Он заставил тебя всю парту изрисовать? – не мог успокоится Глеб, его так и распирало от смеха. – Все, я теперь точно буду всегда сидеть за ней! По фиг мне что она не в конце класса. А вось, отличником стану! Скажи же Кирюх?!
- Ты то? Станешь, когда как Седой будешь, обязательно станешь. – подметил он.
Все они знали друг друга уже не первый год и выходные, как было заведено, проводили у Глеба. Его родители часто уезжали. Родители, если бы. Мать родила его в таком же возрасте, как и он сам! А отец, а отец как вышел из тюрьмы, так и женился на ней. Теперь вот что не выходные, ездят в деревню к его родне. Вроде как человеком он стал, воровать перестал, да ток гены Глебу все равно достались в отца. Оно и понятно, он же не девчонка какая. Ну так по крайне мери думал сам Глеб. У Мавра вон, видать в родне эфиопы были рас такой «румяный» вылез, и не чего, он даже нацистом стал из-за этого, так что у Глеба все в плане семьи хорошо.
- Вы там сразу решайте кто в магаз полетит, я в канцтовары матнусь, мне стержней купить, за старшого Кирил пусть будет, Лимон, холодильник не громить. – нарочито важно говорил Меньшиков обшаривая карманы своего отца.
- Твой холодильник лишь подобие мечты моего черевоугодного эго. – Димон именуемый Глебом как лимон уже восседал на кухонном табурете, он-то уж точно больше ни куда не собирался идти.
Все остальные разулись и потопали в большую комнату, одну из трех этого миниатюрного замка. Исключение составили Артур и Маша «Б», примкнув к оккупационной коалиции Лимона, конечно есть они не собирались, прошли сразу на балкон, «покурить».
Кирил отрядил из своих средств денег на общее счастье и в магазин отправили Тоню с Алиной. Кирил Осипов, отличник в науках очень практично и холоднокровно рассчитывал приоритеты. Конечно, девки найдут лоха, который купит им алкоголь, причем помимо того, что заказывали они же и себе выпросят. Да, несомненно, он бог! Еще бы, если твои предки жили этим, как не начать самому крутить людьми, наживаясь на них? Алгебра наука такая, со счетом связана, ну вот он и считал денюшки, да так что всегда был в наваре.
В комнате остались трое, Кира (так его называли друзья уже не первый раз и он считал это своим вторым именем) уперся в телик и наконец, нащелкав пультом нужную, программу уставился в ящик, следя за цифрами, буквами и денежными знаками, талантливого «разводилу» уже ни что не интересовало. Сева, устроившись за журнальным столиком, раскладывал свои инструменты. За его действиями следила Маша. Нет, она не была завсегдатай этой компании, и раньше вообще ни с кем не общалась. Замкнутая в себе, ни когда не говорила первой, а если уж и вступала в разговор, то держала глаза опущенными и нервно перебирала пальцами. Одной Алине известно, как сложилась ее судьба ранние. Именно она привела к ним Машу. Сейчас она была спокойной, по сравнению со своим обыденным состоянием, сидела на диване, обняв колени и пялилась на Севу, что он делает. Сева, конечно, заметил это уже давно, но виду не подавал, продолжая свои хитрые манипуляции.
- Можешь не отвечать, но меня интересует один вопрос, ты сейчас не на моей сумке сидишь? – в своей манере общения Сева не повернулся и продолжил собирать татуировочную машинку.
За его спиной зашуршало, потом тихий вздох и возле его плеча возникла потертая сумка из кирзы.
- Спасибо. – Тюрюпов достал из сумки блок питания и вставил два торчащих провода в гнезда на рукоятки агрегата. Коробку с педалью положил на пол, а другой конец с вилкой воткнул в «тройник».
Сева знал, Маша когда-то употребляла, хотя так не правильно, ее пичкали дурью дядя и его сожительница. Родителей, так же как и у него не стало, но гораздо раньше. Он даже сомневался, что при случае стоит ли спрашивать, врят ли она их помнит. Зато она точно помнила, как дяденька ради веселия обкалывал ее или пичкал таблетками, а потом со своей гражданской женой часами «сал кипятком» над творившей неизвестно что Машей. Помнит, как лечилась… Алина, она легче перенесла смерть матери и отца, и всегда была в плане общения словно психолог, вся в папу. В первый раз слышав Машину историю из уст сестры Сева был немного потрясен, но потом понял что Алина поступила правильно. Больше ни кто этого не слышал.
С начало пришел Глеб, он с дикими воплями выгнал с балкона Артура и Машу «Б». Конечно, Глеб предупреждал, что на балкон выходить нельзя, и если Маша Брусникина, или как ее все звали Брусничка, опять полезет в ширинку к Артуру, то пусть делает это в дальней комнате, чулане, хоть туалете, но не как не на балконе. Мавр, было, хотел, что-то сказать, но был послан за полотенцем и еще много куда. Эта сладкая парочка уже изрядно засветилась, так что Меньшиков попросту не хотел собирать «полный зал» под своим балконом для вечернего просмотра эротики. Брусничка даже залетала от Артура, уж это конечно их дело, но если б Артур знал, оторвал бы ее голову за то, что она сделала аборт. Маша была нежданным ребенком, ее дома не любили и вообще предпочитали не видеть неделями, лишний рот как говорится. Мамаша Артура, кстати, прекрасно понимала ее и Брусничка, можно сказать, жила у них дома. Уж кому, как ни ей понимать, сама Мавра сделала не бог весть с кем. Да так, что Артур теперь всех кто темней побелки месит чем под руку попадется. Одним словом, два сапога пара.
- Ну и че я вам говорил? Я понимаю, звездами стать охота, практикуетесь?
- Глеб, какими звездами? – Артур почесал затылок и протянул ему полотенце.
- Порно звездами, ты Мавр, правда, не понимаешь?
- Да че ты завелся? Глеб, мы просто курили! – Брусничка заступилась за него.
- Эт чего же ты такое курила, что у тя от курения волосы дыбом встали? У тебя, у тебя! Мавр то у нас лысый. Бля, ну я на кой хрен тебе ключи дал? – Глеб взял полотенце и ехидно глянул в глаза Артура.
- Ну я…
- Головка, от Финского буя. Кира, ты-то куда смотрел?
- В телевизор. – Честно ответил тот.
- Ясно, значит, Будда уже изничтожил мой холодильник.
Толи Димка услышал, толи по наитию, он все-таки просочился межу дверным касиком и плечом Артура, аккуратно прошел за спиной Глеба, и только рухнув на другой конец дивана, молвил:
- А где пивасик то?
В комнате зазвонил телефон, как не странно но у Глеба он был Дисковый, старый, в принципе как и у многих, живущих людей в стране. Хозяин телефона ответил, и тут же в трубку посыпалась брань.
- Козел, ты дверь подержать не мог, мы тебе аралии, совсем оглох? Что за ху…
- Кто там? - Все так же не обращаясь к собеседнику лицом спросил Сева. Он уже закончил с «машинкой» и сидел на диване между Лимоном и Машей, уперев взгляд в телефон.
- Кажется Тоня. – Меньшиков прикрыл ладонью трубку и добавил. – Опять орет, сука жирная, Димон, спустись, помоги, а?
- Ну, это я могу. – Он на удивление легко вспорхнул с дивана, так что Машу чуть ли не опрокинуло на Севу, и улыбаясь пошел к двери. Он был тут самым большим в прямом смысле слова, но все равно жирной сукой могли назвать только Тоню.
- Сам ты сук…. – Глеб повесил трубку, тут над дураком быть, чтобы не понять, что хотела сказать Тоня. – М - да…
Тоня ураган, и с этим ни кто не поспорит, конечно, надо отдать должное ее наглухо отсутствующей женственности. Самая старшая, ей уже семнадцать, хоть и только месяц, но все же. Когда-то ее отдали в секцию по танцам, но неудавшаяся танцовщица, сломав партнеру в танце руку, которой тот как она решила сама, ее чересчур интимно обнял. Тут Тоня мигом сообразила, что это не ее и записалась в секцию по тайскому боксу. Вскоре искалечила пару человек, чем, кстати, и выиграла тендер на звания «Суки». А там уже и не далеко было получить билет в их коллектив.
Долгие три с половинной минуты Глеб мучился сомнениями, как, а главное чем отбиться от Тони в случае если, последняя пустит в ход свои… все, как то так что ли. Однако вопреки всему, Алина, Тоня и лимон вошли, разулись и только проходя мимо Глеба ураганная девушка ткнула в живот ему кулаком и улыбнувшись сказала: « ссышь когда страшно?». Глеб посмотрел на Димку, тот улыбнулся и поднес палец к губам, мол, молчи, здоровее будешь.
- Сева, я взяла тебе заколку и резинки, а остального не было. – Алина села у ног Маши и кинула на колени брату пакет. Что не осталось незамеченным.
- Ну бля, неожидан – Мавр заржал и прижал к себе Брусничку. – Ты типа чего? К этим переметнулся, я ну, Кира может еще вполне, но ты? Ха…
- Что Кира? – он наконец оторвался от телика и с презрением сквозь очки взглянул на Артема.
- Ни че, ты сиди милый, сиди, у тя вон там, кодировки.
- Котировки.
- Ну я про них и говорю.
- Ишак. – Глеб снова напустился на Артура. – Брусничка, ты ему объясни хоть, на хрена человеку, резинки и заколка!
- Ну, резинки нам с Артуром нужнее бы были…
- В полку Делибов прибыло – Димка полез в сервант за стаканами, а заодно и достал бинт, который кинул Севе. – Резинки нужны для игл, и это далеко не гандоны, как поняли все, а ластик или жвачка, а заколка для бинта, который, кстати, Алина так и не купила. – Димон знал так много по тому, что сам имел татуировку, чуть ли не во всю спину, ее тоже делал Сева, все куда проще, когда ты осведомлен заранее.
Тоня приняла у него стаканы и расставила их на столе, все уселись вокруг, Глеб у севы в ногах. Тюрюпов взял «машинку» и мокнул в чернила иглу, его сестра разлила всем пиво и устроилась рядом с Машей.
Вскоре потемнело, зажгли свет, играла музыка, Глеб корчился в ногах у Севы, лимон, сидя напротив них зычно хрюкал и улыбался, о чем-то шептался с Тоней. Порно-звезд не стало после того как открыли более крепкие напитки, Кира и вовсе сопел у телевизионной тумбочки. Алина с Машей пили, что-то легкое, толи коктейли, то ли вовсе сладкое и газированное без всяких намеков на алкоголь. Тюрюп же в отличии от сестры был «синий», что только прибавляло ему желание творить. Когда же пытки кончились, и на плече Меньшикова гордо поселился Грифон с всадницей, восседающий на огромном черепе гигантского слона, Сева, наконец-таки поднял глаза и окинул всех присутствующих.
- Еще смертники есть?
- Не Севка, спасибо, пока поживем. – Улыбнулась Тоня, уже почти полулежа на плече Димона.
- Тогда я спать. – Сева перелез через спинку дивана и рухнул на пол. – Блять.
- Ушел? – спросил кто-то.
- Да.
- Ну спокойной ночи. – все дружно заржали.
Спать ложились кто где, и если за четверых можно было, не беспокоится. Порно звезды в дальней комнате, Сева за диваном и Кира у телевизора, то остальным пришлось думать. Глеб уступил свою кровать Алине с Машей, Димон с Тоней каким-то образом уместились на диван, даже не раздвинув его, а сам Глеб на кухонном пуфике. Что было еще более комично, из всех кто был, храпел только Кира, но исполнял это с таким усердием, что выходило за всех.
- Кира.
- Мммм…да?
- Че да, Кира, надоел уже.
- Ну хули?
- Не храпи. Я уснуть не могу.
- Уфу.
- Засранец мелкий. – Тоня вздохнула и положила голову на огромную грудь Димона.
- Дать тапок? – рука зашарила, по полу, и Димон поднял голову.
- Не спишь еще?
- Уснешь тут.
- Пойдем, может, чего поедим, заодно этих на диван положим?
- Там Глеб. Мы его будить будем? Не, пусть лучше спит.
Утро пришло как всегда, рано, не вовремя и не к месту, хотя, субботние утро и начиналось не раньше одиннадцати часов. Кира опередил всех, субтильный очкарик умудрился пробраться к холодильнику мимо спящего Глеба, изъять от туда все, что счел съедобным, груба говоря все, что было вообще и вернулся к телику, где его и застукали.
Сначала за диваном что то завыло, потом вцепилось в спинку, перевалившись через нее рухнуло на спящих Тоню и Димона и уж потом на пол. От грохота вскочил Глеб и влетел в комнату с еще сонными, но довольно таки огромными глазами. Жующий Кира медленно проглотил кусок колбасы, запил молоком и изъявил, для всех шокирующею фразу: ДОБРОЕ УТРО!
Дольше всех будили Брусничку. Артур конечно не сразу, но признал, что вчера с собой упер кое чего горячительного. На этот раз обошлось, и Мавру даже пожали руку. Правда, когда она проснется, жрать уже будет не чего и Мавр все равно свое получит, но намекать на столь плачевный исход ни кто не посчитал нужным. Кира, вычислил что можно заказать пиццу со скидкой, еще пива и пожалуй остановившись на этом снова воссиял улыбкой поняв как доволен собой. Сегодня он вообще был в центре внимания. Как правило, только его голова могла рационально мыслить утром в выходной день, да что выходной, любой, который кончался попоищем.
- Слышь, дитя нинтендо, а ты курить то не заказал? – Глеб бродил по квартире, ему было плохо.
- Ну я вообще-то не курю…
- Спортсмен? – подколол Артур, покосившись на Тоню, оба хрюкнули.
- Но! Я все предусмотрел. – продолжил он доставая из рюкзака в коридоре три пачки сигарил.
- Ахуеть. Беру свои слова обратно, Кира, ты Царь.
- Я знаю. – С напускным безразличием обронил он. – Я в душ.
- Ахуеть! – Тут уже рот отвис у Глеба. – Это мой душь!
- Ага, и надеясь, там есть твое же полотенце и шлепки, я свои дома забыл.
- Кира, совесть!?
- Дома забыл. – Шепнул он, но так чтоб слышали все, проходя мимо Меньшикова.
Сева в разговор не лез, наблюдая за всем со стороны, он методично строил из спичек избушку, попросту не зная чем себя занять. Уснул он вчера конечно, грамотно, без комментариев. И уже как обычно, все те же сны, все тот же день. Может когда то это пройдет? Он резко дернулся и избушка покосилась на бок, но не рухнула. На его плече лежала рука Алины. Глаза сестры были так выразительны, так… Мама. Он улыбнулся. Только с ней он говорил, можно даже иначе, только с ней он жил. Если она просила, делал, всегда отвлекался от того чем был занят, уделял ей время, ценил. Младшая систра после смерти родителей была всем для него.
- Севка, поди, поможешь мне. Извини что…
- Да хрен с ним. – Он встал и пошел за сестрой. – Я так это, отвлекаюсь от комотозы.
Они сели на кухне.
- Сев, я не знаю, при всех не охота говорить, Маша всю ночь плакала кажется.
- Кажется? Эт как так?
- Чай?
- Да.
- Ну как, не писается же она во сне, причем на подушку? – Алина сняла чайник и налила две кружки кофе, потом бросила в третий чайный пакетик и залив кипятком пододвинула брату. – Говорю же, плакала.
- Я не знаю, что, э… как я-то тут помогу?
- Знаю, это болезненная тема для тебя, но помнишь, Папа говорил про психологический портрет.
- Ну, во-первых, ни чего она не болезненная, я должен, с этим свыкнутся.
- Хорошо, ты можешь нарисовать ее?
- Да как делать не чего, а что?
- Севка, не просто нарисовать, а… ну я ни знаю…
- Голой?
- Сева!?
- Да понял я.
Дверь щелкнула замочным механизмом и на кухню вошли Маши, обе и сразу. Брусничка, как чуяла, встала ровно за пять минут до того как курьер привез пиццу, она взяла со стола сигареты и зажигалку, пошла на балкон. Вторая же встала у края стола. Как и прежде, ее глаза были опущены, ладошки вместе.
- Доброе. – Сева пододвинулся и жестом пригласил ее сесть, но Маша обошла стол и села на стул. – Понимаю.
- Маш, я тут поговорила с братом, кстати, пей кофе, это тебе, он согласился мне кое в чем помочь.
- Спасибо. – Девушка обеими руками взяла кружку и пододвинула ее к себе, челка мешала ей и она отодвинула немного в сторону, совсем чуть-чуть. Но этого хватило, что бы Тюрюпов заметил шрам у левого виска. Он шел от мочки уха до внешнего края глаза, совсем малость не касаясь его, заканчиваясь в трех-пяти миллиметрах от века. – Мне очень. – она снов сделала паузу, все это время Сева продолжал искать за челкой ее глаза, о шраме он уже забыл. – Приятно.
- Так я о чем. – Алина всего этого не заметила. – Я хотела…
- Маша, Алина хотела нас познакомить получше. – Перебил ее Сева. – Ты любишь рисовать?
Алина замерла, не зная что сказать, и не нашла ни чего лучше, как забрала чайник и вышла с ним с кухни. Как бы это нелепо не выглядело, других вариантов к отступлению, она не придумала. Потом вернулась уже с полным, набрав его в ванной и снова поставила его на газовую конфорку. Села рядом с братом, взяла свое кофе и наступила ему слегка на ногу, Сева не пошевелился.
- Ты красиво – Маша запиналась, она не любила говорить с остальными, если только в школе по темам, в остальном она была отшельником и чаще всего предпочитала одиночество, от себе подобных. – делаешь… ты хорошо рисуешь. – Голосок чуть дернулся, но не сорвался.
- Что ты хочешь, что бы я нарисовал?
- Счастье…наверно – Она сделала глоток кофе. – Когда ты…хороший. Ты хороший. - Она приподняла голову, но глаза так из за челки и не появились.
- Спасибо, я потом у тебя кое-что спрошу, ладно, если ты согласишься, я нарисую.
- Да.
Сева посмотрел на сестру, у Алины слегка был приоткрыт рот, но она еще держалась в себе. Потом он встал, взял кружку и пошел в комнату.
- Алина?
- А?! – Она дернулась от неожиданности и наконец закрыла рот.
- Он хороший.
- Да Маш, я знаю. – Алина вздохнула, она как ни кто другой знает, много знает.
- Севастьяно! О чем вы там с сестрой терли с этой на голову тюкнутой? – Артур сидел на подушке рядом с Кирой и уплетал пиццу. – Какая-то она мутная.
- Тюкнутый тут я. – Сева пил чай, держа кружку в здоровой руке, а правой складывал спички по одной обратно в коробку. – Вопросы, предложения? – на этот раз он четко посмотрел на Артура, что тот даже взглотнул и забывшись что ест пиццу поперхнулся. Это вызвало у Тюрюпова улыбку, и он стал как прежде безразличен к собеседнику, складывал спички в коробку, и складывал.
- Ты ща это чего?
- С похмелья Борзею. – Сева изучал взглядом адрес завода-производителя. – Ты ешь.
- Утешил блин. Ты так не пугай, а то я тебя чуть за нормального не принял.
- Я стараюсь.
К обеду в себя пришел Глеб, хотя на мести головы и был колокол, он все же осилил, и таки залез в душ. Он долго орал, когда его окатило холодной водой. Оказывается Кира закаленный малый и под горячей моется редко. После все кто мог, и не мог тоже, пошли выкидывать мусор, потом разделились на тех, кто убирается дома и чешет в магазин. В магазин, пошли бы все, но отправили «ТАЙСОНА» как самую старшую и брутальную из всех, ей в довесок Димона и Киру, мышцы без мозга как говорится ни что, напутствовал он, одевая ботинки. Хотя как не крутись, в сам главном, чем мог быть уверен субтильный товарищ Осипов, так это в своей непоколебимой безопасности.
Тюрюп и Глеб курили на балконе. Хотя, Меньшиков ни кого без особый на то нужды сюда не пускал, но тут, было дело исключительной важности. Как ни как, в квартире кипела уборка, а участвовать в ней Глеб намеренья не имел вовсе. Томится от скуки тоже не вариант, так что Сева непосредственно принимал в этом «загасе» участие, все равно от него в уборке толку ноль, а как кампания он довольно таки интересная личность, тем более что герой. Солнце неумолимо жгло сосульки, под его лучами создавалась иллюзия тепла, хотя это было весьма обманчиво. Глеб пожевал фильтр сигареты и сплюнул вниз, сам не понимаю почему, он всегда так делал. Иногда у него даже зарождалась на этой почве некая мысленная деятельность с последующими выводами «А не часть ли современного этикета этот жест?». Меньшиков посмотрел на Севу. Тот убрал руки в карманы штанов, окурок ютился в уголке губ. Один глаз он щурил от чадящего дыма, на лице играли желваки.
- Слушай, ну че ты себя мучаешь? – Глеб достал из кучи хлама кусок проволоки и протянул Тюрюпу. – На вот, займи себя чем ни будь.
- Спасибо Мен, ты меня спас. – Он, конечно, старался не отводить взгляд, но увы, привычка. – Сегодня с Лялькой говорили…
- Да забей, я в курсе.
- Ну надож как то с этим бороться? Она уже свыклась, а я все ни как. Врач говорит что это, на подобие аутизма. А мне как то не прикольно себя чувствовать замкнутым имбицилом.
- Не грузи. Я таких слов ни много знаю, и от их богатства мне не легче.
- Бля. – Сева струхнул пепел и снова убрал руки в карманы. – Я вот так смотрю на эту Машу, новая которая. Епта, овощ! При чем, мы с ней в этом похожи!
- Ну, если что, ты скорее тога уж фрукт. – Глеб потряс за плече Севу. – Не ссы ни когда. Она же обьебосом была, девку накачали «дерьмом» как арбуз в июле без ее согласия. Тут понять можно, это ведь дело другое. А ты…
- Вы совсем припухли? – На балкон влетела Брусничка. – Мы там ебемся, а они тут курят! – После чего осознав, что только - что ляпнула, и как это воспримут, немедленно ретировалась с балкона.
- Как мало, в сущности, мы знаем друг о друге. – Изрек Глеб, они заржали, покидали бычки вниз, и зашли внутрь.
Днем Седой прогуливался по торговому центру. Других занятий, как и прежде у него не нашлось. Так уж сложилось, что за все свои пятьдесят четыре года жизни он не создал ячейку общества. Сначала не думал как то, а потом и времени не было. Вроде как память пока еще не изменяет, учился он на педагогическом, с отличием бы закончил. Да вот не повезло, совестным человеком был Седой, хотя раньше то его звали Игнат, это уже после службы Седой прилипло. Как то он задержался, да и в суете забыл на кафедре портфель свой. Черт его дернул, поторопился тогда. Вернулся Игнат, зашел…
… Первым лег Андропов, сынуля офицера, за ним и дружки его. Четверка богатых наследников, а в то время еще их предки имели статус партийных работников…
Игнат Воронов был сыном обычного инженера, обычный, среднестатистический юноша. Обвинили в хулиганстве и нанесении тяжких телесных, хотели дать статью и судить. Тогда спас Игнат друг отцовский, тот тоже служил, только был не крысой штабной, но боевым офицером. Ушел Игнат служить, так и не закончив институт. Сначала на Урал, там после учебки поселились на его плечах сопли старшого сержанта, и попал он уже в полк Внутренних Войск по охране еще молодого и нового «Города ИКС». Шли года, старший сержант Воронов дослужился, доучился на старшину. Жизнь текла размеренно и незаметно, пока не попал на Кавказ.
Итогом стало то, что к тридцати годам старшина Игнат Михайлович Воронов обзавелся сединой. После были и ранения, и переводы в линейные подразделение, и увольнение в запас. Вот уже будучи Седым, Игнат вернулся в столицу. Как сложилась судьба тех, что он отметелил в институте, одному прокурору известно. Да только как то встретил он отца того самого Андропова. Смотрел старик в глаза Игнату и плакал, пусть за бутылкой в полупустой квартире, но уж точно не от того что пьян. Тогда конечно не кто не смотрел так на Седого, как сейчас, тогда думали что это правильно. Пока сочтенный хулиганом и уголовником юноша отдавал долг родине, сыновья партработников прожигали мир дотла, да на том и сгорели. Это все сказки, что в СССР не было наркотиков и секса. Просто все это было не таким, легко доступным, как становилось сейчас. Сейчас…
…Вот он, когда-то крепкий, статный офицер с широкими плечами, сегодня просто одинокий старик с трясущимися руками. Игнат уже не злился, давно, он даже и не помнил, почему так сложилось. Но больше он не встречал человека который так повернул его судьбу, даже пусть не зная исхода, ценой жизни своего сына. Этой встречи он больше не искал, решил просто забыть. Решил заново все начать, только время ушло. Тогда Воронов уже из личного интереса продолжил сам постигать историю мира.
Вскоре в его жизни состоялась еще одна судьбоносная встреча. Когда то с ним служил, да что там, не с ним - у него, рядовой Качанов. Каким-то неимоверным образом Качан умудрился до двадцати шести лет пробегать от армии, вроде даже учился где то. Только помимо учебы, Качан имел одно маленькое дельце, попросту фарцовал. Менял Американских дяденек на Русских вождей по неплохому курсу и хорошо с этого имел в кармане. Он бы наверно служить не пошел, если б за мягкое место жизнь не прихватила. Вот как то так попал Качанов во взвод к Седому. А там уж так получилось, что проблемы за ним потянулись на службу.
…Сидел Воронов в каптерке с взводными, глушил «то, что горело», пили за упокой сверх державы и рождения государства пост-перестройки, к тому все и близилось. Только он поднес ко рту стопку как влетает в кладовую ефрейтор одичавший, пыхтит, хлюпает, красный весь, орет так зычно, мол: «ТАВАРИЩЬ СТАРШИНА, ТАМ КАЧАНА В КОПУСТУ РУБИТЬ СОБИРАЮТСЯ». Воронов крякнул, выпил стопку, утерся рукавом и побрел к выходу, прихватив с собой учебный, только с завода АКМ-74. Вот тогда-то он и вспомнил свои двадцать три на кафедре в институте. Как не странно, убежать ни кто не успел, хоть и было их на этот раз шестеро. Не помог и кинжал, и какой-то «хреново выточенный» самострел. Патроны к учебному «Калашу», конечно, не прилагались, но как дубинка он окупался с полна. Рад был Игнат как никогда, с улыбкой хрустя костями супостатов, кровь с детства не терпела произвола. Спустя полгода Седого проводили с почестями на пенсию, а еще через год демобилизовался и сам Качан…
Узнать Седого не составляло особых проблем, от природы тот был знатным верзилой. В метро он заходил в вагон пригибаясь и как то раз наткнулся на Качана. Разговорились, Игнат сказал, что вот ни как работу найти не может, что рад видеть. Договорились на днях пересечься. В следующий же раз, Качанов с ходу сказал что берет Седого к себе.
- И кем ж ты меня Эдик представляешь? – Седой не мог не улыбаться, более нелепых вещей он не слышал со дня выхода на пенсию. – Я единственное что могу, это либо гвоздь в стену забить, либо в крышку гроба.
- Да ладно тебе, Игнат Михайлович, ты же говорил что педагогический почти с отличаем кончил.
- Капуста, почти кончил, это… - Игнат осекся понимая что уже как год не на службе и ни к чему такое говорить на гражданке, кто и куда, а если в кого кончил. Обывателю то оно не понять. – короче, меня отчислили на последнем курсе.
- Игнат Михайлович, ток слушай внимательно, ты все равно на пенсии, а мне в школе, ой как нужен такой человек. Только дослушай – Эдик изобразил останавливающий жест рукой. – Дети разные бывают, да, конечно как в Армии, к ним относится нельзя, но тут дело другое. Понимаешь, щас такое время, страну на части делят. Тут, честно говоря, уж, мне и не учитель нужен, а чуть ли не надзиратель - конвоир. Если выгорит дело, и жить на что будет, на до брать пока есть что…
- Эдик, тебя все опять в дела темные тянет? Ну хорошо, и чему же мне учить твоих детей?
- Да чему хочешь! Мне сейчас штат набрать надо, а там…
Вот и сбылось то, к чему изначально стремился Игнат. Стал он учителем истории в частной школе. За лихие девяностые Эдик развернул дело на широкую ногу. К девяносто четвертому Игнат попросил об одолжении и Эдик покорно его исполнил, понимая, как Седой борется с тем, что случилось в его прошлом. Конечно Эдик и сам на этом наварился, вытрясся с мэрии финансовых вливаний в программу помощи детям из проблемных семей, но все же факт оставался фактом. Рушился «нерушимый», менялась власть, взрывался Чернобыль, шли войны. А человек, не имеющий семьи, с судьбой, полной переворотов и неожиданностей, спустя тридцать один год, все же добился то, чего всегда хотел.
Других занятий, как и прежде у него не нашлось. Так уж сложилось, что за все свои пятьдесят четыре года жизни он не создал ячейку общества. Сначала не думал как то, а теперь уже и не зачем.
- Давайте, потерянное поколение на стыке тысячелетий, вас ждать ни кто не будет. - Учителя Биологии и Природоведения, Марину Марковну Хафизову, большинство учеников, и учителей кстати тоже, считали затрашкой и занудой. Если как бы с виду она не отличалась от всех остальных, то внутренний мир ее поражал. Эт ж надо, молодой еще бабе, всего двадцать семь лет, с добротной фигурой изучать все и вся живое, не исключая людей, только с позиции науки. У Седого на это были другие взгляды, он, как говорится, предпочел бы «поебаться с особью человека, противоположного пола», чем изучать ее и присущие ей повадки. – Марина! Мне казалось, вы с нами собрались?
- Да Игнат Михайлович, секундочку, я уже иду – Марина продолжала пичкать голубей семечками, невзирая на то, что ждали все именно ее. – Просто птицы, они такие…
- Орнитолог хренов. – Проворчал Седой и поднялся в автобус. – Баженов, рогатку сюда.
- Но я ж ни че не делаю!
- Знаю, поэтому сюда. В четверти четверку поставлю. – Он забрал, из протянутой руки Артура рогатку и встав в дверном проеме, зарядил из нее в хвост одной из птиц. Конечно, более приоритетной целью была пятая точка Марковны, но возраст и статус, тут уже ни чего не попишешь. – Все, потом птиц кормить будем. Поехали.
Марина немного возмущенная таким варварским поведением зашла в автобус немного потерянной и села на передние кресла, рядом со своими учениками. На экскурсию ехала сборная солянка из всех классов, так что тут было довольно таки шумно и душно. Игнат Михайлович тем временем прошел в конец салона и устроился на последних сидениях, больше похожих на диван, по пути он вернул «Мавру» рогатку и похлопал его по плечу. Из его учеников поехали лишь двенадцать человек. Все они расположились в самой галерке и от туда, как понимал Седой, собирались терроризировать весь автобус. В принципе, это ни какой угрозы не несло. Ехать в глушь полюбоваться на руины, при этом зная, что с тобой, толпа «везде сущих» лоботрясов малолеток, способных постоять за себя. Определенно такое добавляет оптимизма, пусть другие за своих волнуются.
А свои тем временем, в полуобморочном и бредовом состоянии в большинстве своем дремали. Рядом с Игнатом седели Тюрюповы и Гричковичь, девочки в обнимку спали у окна, а Сева, подпирая их плечом крутил что то из медной проволоки. Перед ними Кречетов ближе к проходу и Тоня, этим не спалось и они о чем-то воодушевленно беседовали, сбоку от них Артур и Брусничкина. Брусничка, полулежа на Артуре в состоянии коматоза. Меньшиков залез посередине Антоновой и Сахаровой, прижав собой к стене последнею, и что-то ей доказывал. Кирил и Акимов по диагонали на ряд впереди изучали журнал про компьютерные игры.
- Ха-ха-ха-ха, Глеб, ты серьезно? – Вика заливисто смеялась над его шутками и историями. – А вот ты бы так смог? Знаешь как тяжело застегнуть его за спиной? – Сахарова явно таяла от Меньшикова.
- Ну… я прям даже в смятении, а ты его сегодня одела?
- Конечно! Там такой замок сложный. Я даже… Ой! Ты чего? – Она немного покраснела, засмеялась еще заливистее и сложила руки на груди. – Люд, спаси! – Пока она разглагольствовала, Глеб умудрился двумя пальцами руки, которой обнимал Сахарову, расстегнуть ей бюстгальтер и когда она повернулась к Люде спиной что бы та застегнула, проделал со второй то же самое.
- Глеб?! – Антонова, как и Вика, скрестила руки, но немного не успела и из потерявших натяжение чашечек, из-под кофты на пол вынырнул кусок ваты.
- Тут два варианта. – Глеб проводил комок взглядом, пока тот не приземлился. – Либо ты врач, либо тебе холодно, хочешь, согрею? – Он подмигнул ей и они вместе с Викой захохотали еще громче, разбудив тем самым Брусничку.
- Говнюк! – Люда полезла искать свой «второй размер» под соседние кресла.
- Глеб, ну застегни. – Вика прижалась к окну.
- А ты не верила, ладно, давай. – Когда Сахарова приподняла кофту, он не то что застегнул, а вовсе отсоединил ей лямки и вытащил его рывком целиком – Ух ты, какой прикольный! – Он поднял его над головой.
- Дай! – Вика попыталась вырвать его, вскочив, оступилась, упала на Меньшикова таким достойным образом, что он беспрекословно вернул ей все что забрал. Хотя саму Вику, судя по всему ни капли не расстроил факт пребывания лица Глеба в районе декольте. – Эм… извини?
- Извини? Брось, ты о чем? – Глеб поправил воротник. – А еще так можно?
- Глеб! – Раздался из за спины грозный голос Седого. – Либо тише, либо ни как, у нас тут тихий час.
- Видишь! – Сахарова толкнула его в плече.
- Дык это ты смеешься. Я то чего?
- Глеб?
- Молчу Игнат Михайлович. – И уже шепотом Вике. – С тебя остальное.
Девушка сделала удивительное лицо, на котором все равно ярко проступала стыдливая улыбка и прижала юбку второй рукой.
Не сказать, что они были хорошими. В чем-то все дети скалятся на своих родителей, так как безропотная любовь, все го лишь очередной миф человечества. Вот и сейчас, Отец нахмурился и не разговаривает с ним. Переходный возраст на его взгляд, маленький аспид чернящий душу ребенка. Он смотрит на дорогу, на лице играют желваки, злится. Мать с сестрой на заднем сиденье, на переднее они ни когда не садятся, считают что там безопасней. Мама беременна, у нее еще незначительный срок, но она всегда щепетильно относилось к этому и сейчас просит Отца не спешить. Сестренка постоянно что-то щебечет, Мама ей отвечает. Почему отец так рассердился на него? Ну, подумаешь, какой-то телефон, мало ли их еще будет. Утопил и утопил. Он же не хотел брать его на рыбалку, Отец настоял и вот результат.
За окном проносятся редкие деревья, после железнодорожного переезда начнется лес, а там уже и в пригород. Но пока что только ровные ряды сосен, посаженные специально так, что бы машина ни смогла выехать на поле, близко друг к другу. Дорожка узкая, всего-то по полтары полосы туда да обратно, и при заходящем солнце, макушки теней одних уже облизывают корни другим. Ветер насвистывает песню дорог.
Так жаль, что не суждено всем доехать до дома. Не за долго до переезда их обгонит лихач на двенадцатой, Отец, конечно, выругается и его это окончательно выведет из себя, погонится за ним и совершая обгон выскачет лоб в лоб с МТЗ восемьдесят. Сева вылетит в лобовое стекло, так как обычно забудет пристегнуться, тем самым спася себе жизнь. У трактора лопнет передняя стойка колеса, и он кабиной и прицепом полного сена, ляжет на их волгу. От еще вращающегося диска по освальту покатятся искры и сено не сразу конечно, но вскоре загорится. Нет, ни какого взрыва не будет, взрываются только спорт кары в Голливудском кино. Единственный хлопок издаст лишь прогоревшая покрышка. Сева выберется из кустов, которые так мягко приняли его и не дали поломать все кости, к тому моменту огонь уже будет доедать трактор и медленно перекидывается на машину. То место где сидела Мама окажется смято до основания рамы, Отец еще будет дышать, но уже как то не убедительно, прутья решетки радиатора глубоко под капотом, скорее всего у него уже нет ног. Из-под днища течет масло. Сева расшатываясь, идет к машине, все тело ноет, на правой кисти не хватает мизинца и безымянного пальца, вся рука до локтя и часть лопатки посечена осколками. Он плачет, жар все сильнее. Вскоре сквозь его хлюпанья начинают доноситься, глухие стоны и просьбы помощи вперемешку со словом «Мама». Последние пять шагов, он, почти падая, хватается за раскаленную дверцу и дергает ее на себя. Где то за спиной слышно как приближается автомобиль. Но Алина продолжает держать руку Матери, пытаясь ее разбудить. Сева резким движением вырывает ее из машины и тащит в сторону обочины. Она не сопротивляется, нет сил. Вся в крови и саже остается сидеть, где ее отпустил брат. А он тем временем возвращается к машине и пытается открыть дверь со стороны Отца. Метал горячий и обжигает руки, но пока что еще не чувствуется, болевой шок. Отец стонет, он поднимает глаза и говорит сыну: - Я всех вас убил.- А потом его глаза закатываются, и свистящие дыхание переходит в бульканье. Сева еще пытается, но уже поздно. Понимая это, он пробует достать мать, но ту плотно прижало. Слава богу, что Алина этого не видит, не видит то, что осталось, остальное размазано по искореженному салону. Очень жарко, Севины глаза закрываются и он падает, но до того как он теряет сознание его успевают поймать чьи-то руки и оттащить в сторону.
Прости, прости меня, простите меня все…
Очень жаль, что все так вышло и он не смог, просто не было времени, просто он наверно должен был остаться внутри, пристегнутся. Может, все так и должно было быть. Но было иначе. И как бы кто не судил, он был виновен, только для себя и только в том, что не смог их всех вытащить.
Они ехали той же дорогой, но из пригорода. Алина спала, Седой читал «Данте», большая часть детей занималась своими делами, и ни кто не мог видеть одинокую слезу, скатившуюся у него по щеке. Что вы еще ждали, хватало и одной. В ней было все, остальное сжег огонь.
Когда Маша зашевелилась, Сева быстро стер влажный след, размазав его по переносице, получилось так, как будто что-то попало в глаз и следом, за Машей, пришедшая в себя Алина тут же схватила его за подбородок и повернула лицом к свету.
- Дай я гляну, сидишь, тут натираешь, языка нет? – Она заглянула ему в глаз. – Уже все, само наверно вылезло. Мошка была?
- А? – Сева немного растерялся. – Ну, наверно, откуда я знаю.
- Что ты вообще знаешь!? Как дитя. – Алина ухмыльнулась, устроилась по удобнее, потянувшись и выгнув спин. В итоге зевнула и опять вырубилась, откинув голову на спинку сиденья.
Автобус миновал дачные домики, так небрежно, рассыпавшиеся вдоль дороги и свернул на грунтовку. Где-то вдалеке остался Финский залив, непрерывно шумящий своими водами, тихо убаюкивающий город. Копорье, крепость, пережившая многие невзгоды, как во времена князей, так и во время гражданских репрессий. Удивительно как Немцы не стерли ее с лица земли в сорок первом.
От раздумий Севу отвлекли частые удар по ступне. Когда же он вывалился из собственного мира в мир обыденный, его глазам предстала наглая рожа Глеба. Тот прищуривался, и явно был чем то очень доволен.
- Че куксишься? Спал что ли?
- Наверно. - воспоминания еще не давали прейти в себя, но с недавнего времени, после того как увидел новенькую Машу, он решил бороться со своим недугом. - давай уже, слушаю тебя внематочно, че рожа такая довольная?
- Ого! Ни как тебя в дороге укачало, что ты как нормальный заговорил.
- Только тихо, я под прикрытием.
- Мне кажется у тя поехали перекрытия. - Меньшиков сам гигикнул над своей же шуткой и покосившись на Седого продолжил заговорческим тоном. - Слышал я тут такое... под этим Замком...
- Эт Крепость Глеб.
- Да какая разница, под ней короче ходы тайные есть. Прикинь?
- Тебе напомнить за что у тя папа сидел?
- Вот че ты сразу? Я только посмотреть хочу, ни че брать, то не буду, ну мож, камушек, какой на память. - Глеб даже не обратил внимание на то что Сева его уже дважды перебил, что в общем то уже странно, так как из этого сноба порой слова не вытянешь, за исключением состояния изрядного подпития когда он попросту не затыкается пока не уснет. - Я даже Киру подпрег, он нам карту в инете нарыл где то. Мавр вон, тоже посмотреть хочет, чего там есть. А остальным мы не скажем, пока они там буду лицами щелкать по руинам шастая, мы туда - сюда и метнемся, а?
- Я подумаю. - Тюрюпов поудобнее сел и ясно посмотрел на Меньшикова. - Как думаешь, продержусь я этот уикенд в нормальном состоянии?
Глеб закинул ногу на ногу и слегка потеснил сопящего Димона, его укачало, и Будда вырубился в дороге. Тоня и вовсе полностью утонула в мобильном, бананы в уши и весь окружающий мир размером семь на пять сантиметров экрана тфт. Понятно, что их разговор ни кто не слушает, Седому оно без надобности, остальные кто сит кто бубнит.
- А че ты у меня спрашиваешь? С тем же успехом я могу поинтересоваться, даст ли мне Вика?
- У нее выбор есть?
- Нет...
- Тогда в чем вопрос? - Сева лихо подмигнул косящийся на них паре девушек, что Глеб временно покинул перебазировавшись в конец салона. - Ладно, рассказывай давай о замке своем и вали обратно к Сахоровой.
Глеб начал обрисовывать все что узнал в подробностях...
- У меня ноги по самые яйца затекли, до чего же неудобно в этом автобусе - Причитал хромая чуть ли не первым к площадке перед мостом Кира.
- Да ну, брось. - Щегольской походкой следом вышагивал Мавр - Я больше поверю что Тоня обладает этим органом, чем ты. - Артур захихикал и тут же, получив пня, обернулся. Тоня грозно щурилась, но больше ударов не наносила. - Все, молчу, молчу. - Понимающе он развел руками.
Десантировались с автобуса ни то что бы складно, первыми запах воли почуяли оболтусы Седого и напролом ломонулись к свободе. Правда, приструнить их было довольно таки просто, но Игнат не спешил, улыбаясь в душе наблюдая как все остальных пассажиров, включая Марковну распихивают пробирающиеся к выходу подопечные.
- Значит так, молодежь. Первое что я прошу, с наугольной башни ни кого не скидывать, павианов прыгая по уступам не изображать - напутствовал их Седой вышагивая вдоль шеренги построенной перед автобусом. - Вообще из виду желательно не теряться и к местному населению не приставать, благо на это у нас полно своих уникумов. - Седой остановился напротив Меньшикова. - Суть ясна, о контрацепции лекции читать не надо?
- Да где ж я тут возьму... – начал, было Глеб, но потом видимо уловил ниточку смысла, который трактовал старший и споро закивал. - Само собой Игнат Михайлович, сколько приехало, столько и уедет.
- Ну!? Че вы еще тут топчитесь? Валите, давайте.
- А вы уверены, что так можно с ними - неуверенный фальцет Марины отвлек Игната от его намерений достать из багажа малое подобие шезлонга с которым он часто ходил на рыбалку. - Они же еще дети. - во круг нее топтался собственный выводок учеников, которые видимо были на столько домашними и ручными что поссать не могли сходить без инструкции.
- Глубоко уважаемая, Марина Марковна, а я вот знаете ли думал тут в дороге и понял, вам наверно мужика то не хватает? - Игнат оставил в покое застрявший в проеме багажного отделение шезлонг и нагло уставился на грудь своей коллеги. - Уверяю вас, этот контингент миротворческих сил. - Он окинул рукой мост по которому неорганизованное банд формирование уже штурмовало крепость. - Куда более опытный, чем ваш гусиный помет. - Он широко улыбнулся.
Знаете, сколь здоровой женщиной бы не выглядела Марина, но она тут же начала задыхаться и покраснела лицом. Румянец был конечно ярким, но здоровым его назвать было нельзя. И толи от стыда, толи от злости Хафизовна прошипела сиплым голосом, что сам Игнат мало чем отличается от своих малолетних преступников и место ему в грузчиках, а не учителем в школе и еще что-то, как она сама решила, обидное в счет Игната. В принципе, выслушав триаду лирического бреда, Седой даже и бровью не повел, чем еще более ввел в ступор учительницу Биологии. Как смотрел ей в область декольте, так и не пошевелился. В конечном итоге та не выдержала психологической атаки, и резко развернувшись, быстро зашагала к своим ученикам, по пути свернув каблук и чуть не растянувшись прямо перед ними. Оглянулась, увидела что Игнат Михайлович улыбается еще шире и смотрит на ее филейные части, ранее расположенные в тылу, еще больше раскраснелась и схватив каких то своих двоих ботаников за руки потащила их в крепость, остальной выводок смиренно поплелся за ней.
Расположился Седой на верхнем ярусе северной башни, она уже была отреставрирована и имела довольно таки сносный вид. Шезлонг поставил в центре, ближе к внутренней части башни, так, что бы можно было следить за перемещением учеников по территории, маленький холодильник с баночным пивом, в борьбе за статус "инкогнито" которого пришлось превентивными методами избавиться от «биологоарнитолога» Марины расположился под правым подлокотником. Райское местечко. Залив конечно не видать, зато океан деревьев вполне устраивает. Ну и пусть далеко не лето, старый бушлат греет. А было бы лето, от тут бы зелень цвела. Игнат растянулся в шезлонге и улыбнулся холодному весеннему небу.
- Ну, Кира, где твоя гребанная карта?
- Так, а можно, блять, не бубнить. - Осипов копошился в своей, чем то напоминающий почтальонскую сумку. - Щас достану.
- Ну конечно. - Меньшикова уже распирало от нетерпения, куда-нибудь идти и что-то делать, а он до сих пор топтался под стеной полуразрушенной церкви. - А у тебя там случаем не завалялся перфоратор и лопата? Мы же на раскопки приехали как ни как.
- Между прочим, я единственный кто основательно подготовился. - Кира наконец таки извлек из недр своей поклажи папку с неровно подшитыми листами бумаги.
- Единственный, по тому что, больше ни кто и не знал. - Констатировал Артур, ему было как то параллельно происходящие и он тупо царапал на покрытой копотью стене послание потомка свидетельствующие о его большой и чистой любви к Брусничкиной.
- И что мы будем искать? - Сева окинул всех взглядом и остановил его на Глебе.
- Да хуй его знает. Ну что-нибудь на память, вот я например твою сеструху попросил фотик зацепить, пофоткаем хотя бы. А если че найдется, ну поделим по честному.
- По честному? Это ты через себя готов переступить, что бы ни чего не зажопить? - Из за угла выкатился Димка. Видимо давно подслушивал и все таки не выдержал когда речь зашла о дележке.
- Ну ебать, все слышал, да?
- Конечно, мы все слышали. – Будда, посторонился, и в руины просочилась оставшаяся часть их дружной компании. - Мы сначала решили что вы с собой че-то выпить зацепили, но потом даже разочаровались когда речь о какой-то поебени пошла. Как вижу зря. - Толстяк улыбнулся.
- Пиздец, это что? Теперь весь сарафан за собой тащить? - возмущениям Глеба не было придела, пока на него не уставилась своим грозным прищуром Тоня. - Да хер с вами. Уговорили. Ладно, Кира, прочти что ли, че там путного есть. - Меньшиков махнул рукой и отошел под свод руин, подпирать стену. По лицу было видно, он недоволен.
Все присутствовавшие устроились кто, как смог, вокруг Кирила. Кто то сел на обвалившуюся потолочную балку, частично расположились вдоль стен и глыбах фундамента, Будда просто по-турецки сел на вялую травку, а Тоня, как и следовала приняла позу Гопника, села на корты и залузгала семечки. Осипов довольно сощурился, достал очки и нацепив их на свой маленький клюв изволил начать.
- Ну для начало я хотел бы сказать что сам в написанном не уверен и утверждать не могу, но вот что я нашел. Предупреждаю, что все читать не буду, только то что важно. - он извлек из папки стопку листов в шесть а остальное положил на сумку. Мавр облегчено вздохнул и тут же почувствовал на себе любопытные взгляды. Кира продолжил уже с ухмылкой - Но для тех, кому действительно интересно, могу прочесть все, или пересказать наизусть.
- Ты читай дорогой, не отвлекайся. - Заключил Будда и Кирил затянул.
...Начнем с одна тысяча двести сорокового года, когда крепость появилась тут в своем первоначальном облике, то есть деревянная. Позже ее несколько раз перестраивали в плоть, до одна тысяча двухсот восьмидесятого. В том году была основана уже каменная крепость. Вступительная часть не велика, но прошу заметить, что до основания Копорья на этом самом месте стоял замок Ливонского ордена, построенный к вашему сведению Крестоносцами. Дальше вас навряд ли что-то заинтересует, но вот от чего могло бы пойти названия "Копорье", предположительно происходит от глагола "Копать", ну то есть как бы "Выкопанное место". Так же есть версии что когда то крепость располагалась на берегу залива, но так как тектоническая активность и че-то там, вам это не к чему, в общем, так, для справки просто. Так же у самого Копорья богатая история, вот, к примеру, крепость захватывали Шведы. По документам тут вроде как велись работы, но когда крепость была возвращена,. Сейчас прочту, вот. В одна тысяча пять сот восемьдесят восьмом король Иоган третий приказал укрепить пограничные крепости и построить в них деревянные помещения, деревянные. Нет, щас найду. - Кира забегал глазками по страничкам и вскоре вознес указательный палец над головой. - Нашел. До недавних пор некоторые историки полагали, что в завоеванных крепостях шведы вели значительные работы, которые существенно изменили облик этих крепостей. Но как мы уже знаем из вышесказанного, был установлен тот факт что, ни каких работ над укреплением ее не производилось. Что наводит на размышления, так как, в период с одна тысяча шесть сот шестьдесят пятого, до одна тысяча шесть сот шестьдесят восьмого года, в Копорье по сведениям шведских источников, велись какие то строительные работы по проекту шведского военного архитектора Яна Сталя. Каков был проведен оббьем работ в то время, судить трудно. По крайне мери, Эрик Дальберг, известный в то время шведский фортификатор, назначенный в одна тысяча шесть сот семьдесят четвертом году директором управления всех шведских крепостей, докладывал королю о плохом состоянии Копорья и в сентябре восемьдесят первого года, после инспекционной поездки участвует принятии решения уничтожить Копорскую крепость. В феврале восемьдесят второго года шведский король подписывает указ о взрыве укрепления. В восемьдесят восьмом указ снова подтвердил распоряжение о взрыве крепости. Однако, ни в этот год, ни позже, крепость, как видите, взорвана не была. На данный момент исследователям известны четыре плана Копорской крепости, составленные шведскими архитекторами на протяжении шестнадцатого века. Наиболее интересны из них изображение крепости с церковью на рукописной шведской карте семьдесят седьмого тире восьмого. – Кира поправил очки. – Ну-с, дальше будут в основном наши соотечественники, про них читать или «самое» важное?
- Кирил, а скажи на милость, там не написано какого тогда тут шведы столько времени топтались? Это же почти сто лет. – Алина первая решила задать вопрос, не изменять же привычкам.
- Ну, вообще-то мы этого не знаем, поэтому-то тут и возникли легенды о подземельях и кладах. Во всяком случае, об их пребывание в крепости напоминает архитектура, так как, что-то они видимо все же тут делали. – Он углубился в бумаги и изрек. – Медные шведские монеты, обломки глиняных курительных трубок, печные поливные изразцы с изображением аллегорических фигур, символизирующих воду и огонь.
- Ха х, ну понятно же что они тут не промышленный уран добывали. – Сева спрыгнул с валуна обросшего мхом, видимо раньше который был частью стены. – Значит четыре плана, а они у нас есть?
- У нас их семь. И еще один отдельный, церковь, мы ща в ней сидим кстати.
- Стапе! – Глеб оживился. – То есть ты сейчас хочешь сказать что вот эти сорок минут что ты свой монолог толкал я фактически на своем золоте сидел? Что вы на меня так уставились? – Меньшиков быстро подошел к Кирилу и заглянул в карту. – Ну, точно! Церковь, так что… - уже улыбаясь, он обернулся и посмотрел на Артура. – Грешишь ты собака по черному.
- Че ты сказал?! – Вскинулся Боженов.
- Я говорю, руку из трусов у Бруснички вынь, в святом месте как ни как находишься. Ну-ка, Кира, где там про церковь чего сказано?
- Как скажешь Мен, только один нюанс.
- Какой еще на хуй нюанс? – Обиженный Артур сидел угрюмо, примерно так же как Глеб с пол часа назад, но в обнимку с девушкой. – Читай давай.
- Давайте по порядку. – Сева тоже подошел поближе к Кирилу и заглянул в бумаги. – Наверняка важное что-то.
- Это ты в точку. – Осипов перехватил поудобнее стопку и начал. – В одна тысяча девять сот тринадцатом было принято решение исследовать крепость, сделать архитектурный обмер стен и башен, остатков каменных сооружений внутри. Но работы так и не были проведены. Подробных обмерных чертежей всей крепости нет до сих пор. В семидесятые того же века начались работы по изучению и восстановлению крепости. До этого археологических изысканий на территории крепости не производилось. И еще, в середине восемнадцатого века Е. В. Ломов приспособил часть воротных помещений крепости под часовню, украсив ее фасад гранитной отделкой. Часовня эта служила фамильной усыпальницей рода Зиновьевых.
- Кто такие?
- Да так, потом расскажу, они в Англию эмигрировали. Короче, слушайте. – Кира сел на сумку и, уже в который раз, окунулся в текст. – Копорская Преображенская церковь, этот небольшое, десять на четырнадцать метров, каменный одноапсидный четырехстолпный храм был построен новгородскими мастерами одновременно с крепостными стенами в первой четверти шестнадцатого века. В пятьдесят шестом, семнадцатого века Санкт-Петербургская губернская канцелярия приняла решение «починить и вновь сделать» церковь Преображения. Один из талантливых учеников Растрелли Семен Волков составил смету восстановления. Из этого документа ясно, как выглядела церковь в те годы и что было пристроено. Здание состояло из двух частей: Собственно церкви. – Осипов обвел рукой, демонстрируя руины. – И деревянной пристройки – трапезной. Вскоре решили строить каменную трапезную и колокольню, для чего в западной стене каменного здания были сделаны три арки. Церковь, объединившись с трапезной, должна была представлять собой одно большое помещение. Археологи подтверди, что так оно и было сделано. Строительство закончилось в пятьдесят восьмом, но вскоре обнаружились дефекты кирпичной кладки: шов, связывающий старое и новое здания дал трещину. В ночь на двадцать первое ноября одна тысяча восемьсот пятьдесят четвертого копорская церковь сгорела. В огне погибли иконы и рукописи. Церковь была восстановлена, но с некоторыми изменениями. – Осипов вздохнул, расправил плечи и посмотрел на друзей. – Слушайте, устал я чего то, может кто другой почитает?
- Давай я. – Алина предложила свою кандидатуру и тут же получила в свои маленькие ручонки целый ворох бумаг. – от куда читать?
- Вон там, маркером обведено зеленым.
-Ага, нашла. В начале восемнадцатого века сенатор Василий Николаевич Зиновьев купил поместье у Льва Разумовского, владельца четырнадцати окрестных деревень. Выстроил усадьбу и так далее. Кира! У тя тут черти как написано. – Она показала всем окружающим лист бумаги пестрящий маркером кислотного зеленого цвета. – Тут же как я то неразбериха получается.
- Да все там получается нормально, фантазию включи. Ох. – Вздохнул он. – Короче это их, Зиновьевский сын Дмитрий приложил клешню свою к восстановлению церкви. А во время революции они от сюда деру всей четой в туманный Альбион дали. Легенда о церкви этой ток одна, как тут пятерых красноармейцев похоронили. Во-о-оон там. – Кира ткнул рукой в арку. – Видите пять елок, там они и лежат.
- И много тут легенд о Копорье ты знаешь?
- Ну еще пара есть в запасе. А пока предлагаю все ж таки выпить. – Осипов достал из сумки два объемных покатых пузыря и платок с салом и хлебом.
- Кира! Золотце блять! Что же ты раньше молчал? – как пуля метнулся к нему Будда.
- Что б было! И правильно делал. – В беседу вклинился Мавр. – А то ты бы сожрал все. Да и концовку так слушать интереснее будет. Седой же говорил, мы тут до позднего вечеру. Так что…
- Стакан бери уже. – Кира вскрыл первую, перебил Артура и вообще как то странно хмыкнул глазея на Глеба.
- Хрена ли ты прешься, очказавр? – Говорил Меньшиков не со злостью, так он иногда выражал свой интерес.
- Да так, ща скажу, обалдеешь.
На дно стаканов упали первые капли крепкого.
После свежей новости, что Меньшиков, может спокойно быть одним из потомков князя, так как в тысяча семь сот восьмом году царь Петр I передал крепость во владение князю А. Д. Меньшикову, а после смерти царя и ссылки Меньшикова она перешла к государству, у Глеба вылезли глаза на лоб и отвисла челюсть.
День выдался на удивление погожий, если с утра на небе еще мелькали какие-то тучки, то сейчас оно было удивительно ясным и солнечным. Точно таким же было настроение у захмелевшего Кречетова. Не смотря на свою массу, косел он всегда одним из первых, хотя при всем этом умудрялся вообще не падать с пьяна и уж тем более обниматься с мраморным братом. Копошась в бумагах, которые Кира расстелил как скатерть и заставил снедью, Димон отрыл свежую новость, которой и поспешил поделиться. Мол, в этих лесах волки водятся и срать, лучше где то тут. Пальцами у висков покрутили все, «Будда, да ты чего несешь то? То еще в семнадцатом веке было, читай че написано, Анна Иоановна, Александрия. Акстись! Какие на хрен волки?» ржал Артур, но гадить, предложил все равно ходить в наугольную башню, что в другом конце от ворот. Глеб, умудрялся между стаканами шнырять по руинам церкви и искать потайной лаз. Маша, которую за глаза Мавр назвал тюкнутой, изучала поколотые фрески на стенах, аккуратно стирая с некоторых нагар и пыль. Спустя полтора часа и одну «покатую» компания подкосела, пришла в норму и была готова на подвиги. Спасти землю от нападения марсиан? Легко. Завалить мамонта? Рас плюнуть. Но вот разобраться в чертежах в большинстве своем они не могли.
- Я вот смотрю и думаю…
- Уже хорошо Кира, давай, мы в тя верим! – Резюмировала Тоня.
- У нас из семи планов, четыре очень ахуительно похожи! Профессор, вы согласны? – Кира посмотрел через бутерброд на солнце, последнего не увидел и перевел осоловелый взгляд на Севу.
- Да, да, да. Абсолютно верно доктор наук, вы несказанно опизденительно правы. – Рокотал ему в тему Тюрюпов. – А вот, замети, тут какая-то поеботина получается, что вы на это скажите?
- Да, профессор, тут наука бессильна. – Они чокнулись пластиковыми стаканными.
- Стапе! Синегалы, вы совсем? – Откуда-то из руин донесся голос Меньшикова, а вслед за ним появился и он сам. – Это типа конец экспедиции? – указал он на початую вторую.
- Нет, Граф! Ну что вы такое молвите!? – До кучи к дуракам присоединился третий. Будда. – Мы обсуждаем процесс научных изысканий.
- Ладно, изысканные мои, что нового скажите?
- Скажем мы тебе князь, князь Димон, но не граф! Так вот. – Сева вытащил из под пятой точки сестры стопку мятых листов, Алина за возмущалась, но после пояснение что это сугубо важная информация, вроде как успокоилась. – Подробности опустим, первая версия такая. Когда наши пиздили шведов, их кент один, толи царь, толи нет, дал от сюда деру. Жрал он где то тут в подвали и когда осада началась по черному ходу смылся, а корону и бабки, то есть монеты золотые, забыл. Где подвал, ясен пень, не сказано. Смахивает на пиздежь. И вторая легенда, более правдоподобная. Петр первый и Карл шестой как то поспорили, мол, кто из них сука, двоих быстрее дорогу из своей столицы до крепости проложит, тот короче в Ингерманландии и Папа римский. Поспорили ясно дело по царски, на КАМАЗ золота.
- Сева, КАМАЗов тогда не было. – Шикнул Кира.
- В курсе, я для сравнения просто. Так вот, дело кончилось тем что Карл шестой обьебался, на то он и шестой. Прибыл в Копорье, смотрит, Петр стоит а за ним дорога из солдат еблом в грязь лежащих. Ну и проклял его Карл, мол, сука чтоб ты здох, тут и корона, и КАМАЗ с золотом под землю провалился куда то, исчезла в недрах. Искал потом Петр золото, так и не нашел, помер, после него искали, и сука исчезали некоторые куда то, но так и не нашли, не золото, не пропавших. Вот оно как.
- А вам, пацаны, не кажется что гон вторая легенда, а не первая? – Прищурился Меньшиков.
- Неа, все правильно, Мен. Ты пока тут слонялся без делу, Артут…
- Артур! – поправила Брусничка Кирила.
- Точно, короче, пошел он ссать и где-то за трапезной провалился по пояс, в хуйню какую то.
- И? – Глеб начал что то понимать.
- Че и? Артура вытащили, хуйню фанеркой накрыли. – Завершил сказанное Осиповым Будда.
- Так! Я что то не понял, накрыли… Накрыли… Дебилы! Это ж может лаз в подземелья быть!
Хмель с лиц пропал моментально. Первым подорвался Сева, за ним сестра, схватившая под руку свою бестолковую подружку, «тюкнутую» Машу, И уже потом все остальные кроме Киры. Он не торопясь сложил все в сумку и уже вместе с Глебом подошел к предполагаемому лазу.
Под фанерой оказался небольшой колодец, на две трети засыпанный песком. Артур спрыгнул в образовавшиеся отверстие. Сначала пару секунду любовался самому мелкому из компании, Кирилу, в пупок. Потом вздохнул, и начал было, что-то говорить, но под его ногами раздался явный, деревянный хруст, и Мавр мигом ушел, что называется с ручками. Первым подальше от дырки в сторону шагнул Будда.
- А мало ли, под нами тоже пусто, еще провалимся.
Однако, Сева все же лег на живот и подполз к краю ямы, только заглянул внутрь как что то схватило его и утащило полностью. Тут же раздался бабский визг, визжала Брусничка. Не долго правда, ее тут же заткнула Тоня, вырубила прямым в челюсть. На слова что: «Спалила бы, дурра» все закивали головами, и Тоня осталась собой довольна.
- Вот ты мудак. – Донеслось из ямы. – Это ни че, что ты вперед ногами сюда падал а я головой? Хуя ты вообще за воротник дергаешь? А если б порвал, пизда бы твоя пришивала? – Следом за триадой показалась рука, левая, потом правая, а между них вынырнула голова Тюрюпа. – Ну, хули, вы рты раскрыли, помогите, кто ни будь что ли вылезти из этой жопы.
Когда из ямы вытащили Артура, на его лице поселилось искренне негодование и обескураженность, хотя и выдал он всего предложение из одного слова увидев Машу в отключке.
- Ахуеть.
- Устала. – Кивнула в ответ Тоня. – У нее этот, как его.
- Эмоциональный срыв. – Подскозал Кира. – Ну так что там? В низу.
- Ну как что, яма, я особо то и не разглядел, с зажигалкой много не увидишь вообще то. А у нее это надолго?
- Минут на сорок. – Давя улыбку, Глеб смирял взглядом кулаки Свибловой. – Я так думаю, надо метнуться тебе в автобус и зацепить мою сумку. Как раз к тому, что у нас осталось еще литров пять прибавиться. Я налегке не хожу в поход. – Меньшиков подмигнул Будде. – А заодно и фонарики у меня там с веревкой и прочим че Кира посоветовал.
Это игра, всего лишь игра, или же более чем? Все зависит напрямую, от ставки! И тут уже не скажешь что главное не победа, но участие, когда ставка, жизнь. Игра на выживание, за выживание, неважно как это назовут. Важен лишь финал, факт, награда. Абсолютно не важно, каким путем до нее добираться. Здесь правила для себя каждый выбирает сам. Здесь балом правит не тот, кто на пять клеток вперед, и сколько не сравнивай, это не шахматы. Жизнь изобретена гораздо раньше, так что фигурки на клетчатой доске всего лишь маленький нюанс. Возможность почувствовать себя тем, кто так же смотрит на вас сверху. Скажи, когда ты мог перемахнуть на два шага вперед? Когда мог знать, откуда внезапно придет угроза? Не знаешь? В этом то и подвох. Конечно ты так же не можешь повернуть время вспять и так же способен стать королем. По тому, что ты пешка. Но не обольщайся, твоя доска пуста и единственная фигура это ты. Можешь быть черным, белым, такая ли большая разница, когда цель одна? Все остальные фигуры для тебя изначально серы, решай, кто из них примет твой цвет, а кто станет твоим негативом. Третьего не дано. Решай.
Пока Артур бегал до автобуса, компашка перекочевала на новое место. Над ними высился могучий дуб, а вокруг валялись несколько подгнивших бревен. Видимо запланированные работы по реставрации пока что заканчивались очередной попойкой на этом располагающим к пьянству месте. Брусничка очухалась гораздо раньше, чем предполагали ее друзья, она сразу же начала материть Тоню на чем свет стоит и не затыкалась до тех пор, пока Свиблова не замахнулась вновь. Удара не последовало, хватило и формы устрашения, после чего Маша уселась на корни и продолжая шипеть, начала ощупывать челюсть на предмет увечий.
- Тонька, ты по аккуратней с ней. – Кира сквозь улыбку оторвался от изучения старых планов крепости. – Она и так мозгами не шибко богата, последнее еще вышибешь.
- Кирил, а они там есть? Мозги эти. Вот если тебе так пиздануть, ты до сих пор бы в ауте был, а она ни чего, и дести минут не прошло как оклемалась. – Тоня убрала руки в карманы и села рядом с Осиповым. – Так что для нее не смертельно.
Будда, сидевший рядом, захихикал и выдал очередной перл. – «Нам мозг отныне не помеха, росло бы на пизденке больше меха». В след за ним засмеялась Тоня, широко улыбнулся Кирил, Алина и вовсе поперхнулась табачным дымом. Курить девушке приходилось редко, увлекаться она не желала.
- Дима, предупреждать надо! – Откашливаясь, Лялька похлопала себя по груди. – Убить готова.
Куда делся Глеб, не знал ни кто, но, по-видимому, его исчезновение как-то было связанно с промелькнувшей на горизонте юбки Сахоровой.
Сева пытался отчистить куртку от пыли и грязи, которой в колодце было немереное количество, и видимо она решила вся осесть на его одежде. Каму, скажите, будет приятно ходить по уши в говне. Кучки талого снега были в плане чистки не самым лучшем помощником, но все же лучше, чем ни чего. За этим делом он не заметил, как к нему подошла Маша, не Брусничкина, другая Маша. Тюрюпов обернулся на шарканье, увидел ее.
- А, ты. Эм… я понимаю, тебе с нами не привычно. – Он отряхнул и вывернул куртку на изнанку, положил на бревно. – Присядешь? – Сам сел на краюшек, закурил.
- Хорошо. – Маша подошла и опустилась на дерево. Сева так и не понял, толи это согласие с предложением присесть, толи ответ, что все нормально, и ей с ними хорошо.
- Я раньше таким же был, ну в плане мало с людьми общался, в лицо смотреть страшно было, ты справишься. – Он наклонился слегка вперед и сплюнул. – Просто хотел сказать… - Сева повернулся и наткнулся на взгляд Маши. Она уже ловила его взгляд глазами. Какие у нее были глаза, ярко зеленые, полные цветущий весны. Странно, человек ли она? Такие глаза могут быть только у Ангела. Блять, да что ты мелишь, мужик, очнись! Какой к черту Ангел? Нарик она конченый, и ни грамма души в этих глазах нет, от того они и блестят как стекло. Кукла! Овощ! Сам таким же был недавно, хоть и без иглы, а отличался лишь по половому признаку. Но Сева не слушал свой внутренней голос, он тонул в этой бездне, тонул по собственной воле, без попыток найти спасение. – Можешь ты со мной по человечески?
- Хорошо. – Девушка прервалась на секунду, и казалось, что ее опять возьмет ступор, но потом продолжала уже ровным, совсем не похожим на нее тоном. – Мне хорошо с тобой рядом, ты добрый. – Маша прижалась к нему и положила голову Севе на плече.
Внутренний голос тут же завопил, Пиздец тебе пацан! Беги, беги! Спасайся сам и меня спаси. Но его уже не было слышно, Тюрюпов глубоко затянулся и выпустил струйку дыма, как давно он не чувствовал тепла из вне. Да, есть друзья, сестра есть, бабушка, но все это не то, не то. А что то? Она? Знакомы то на пальцах, но рядом с ней все как то иначе. Скорее всего, это сожаление, может понимание, хрен пойми что. Ясно одно, это так же ему необходимо, как и Маше. Поцеловать ее? А вот это уже лихо, не надо лишних движений, и так хорошо. Зачем тебе, ты что, влюбился? Из жалости-то целоваться не лезут. Сева потер переносицу, хрень какая-то, достал из кармана проволоку и начал что то из нее крутить.
Сначала Артур не мог найти автобус. Вроде бы мелочь, как можно просифонить огромный икарус? Оказывается довольно таки просто, достаточно встать к нему спиной и битые пять минут, изучать шоссе, по которому они приехали. Он же там, у обочины стоял, куда делся? Автобус ясно дело молчал, ни как не желая выдавать место, где спрятался. Прятки продолжались бы еще дольше, если бы Артуру не приспичило по малой нужде и он уже в поисках, где нагадить, не наткнулся бы на икарус. Родимый, как показалось Боженову, радостно блеснул фарами. Но на этом идиотизм Артура не закончился. На повестке дня встал вопрос, а куда Мен убрал свой багаж? Сначала Мавр обшарил все верхние полки, случайно уронив на себя огнетушитель, тот больно двинул по плечу, упал на пол рычагом и окатил пол салона пеной. Потом по уши в пене он, Боженов стал шнырять по рядам и заглядывать под сиденья. Но самой интересной находкой были ноги, пара ног, девчачьих ног. Артур поднялся с четверенек и присмотрелся, Людмила, спит. Ну что ж, ахуитильной крепости у вас сон мудмазель. А ведь Глеб с ними сидел! Точно, а вон и сумка его под дальнем сидением лежит. И нет, что бы с заднего ряду наклониться и вытащить, Артур решил идти в «атаку» напрямую. Он наклонился, просунул под сидения руку, не дотянулся, полез дальше и задел локтем пятку Антоновой. Знаете, мистика ли, но благой мат, шипение огнетушителя и грохот Люда не слышала, а вот от легкого прикосновения тут же проснулась и громко зевнула. Боженов от неожиданности дернулся, ударился головой об железную стойку сидения и застонал. Представьте себе, автобус, вы проснулись, кругом погром, под сидением что то дергается и стонет а вы в юбке! Реакция была на ура, люда резко задрала ноги и с маху впилась острыми шпильками в лопатку Артуру. Когда тело вырвалось из под ног и вскочило с искореженной болью и жаждой мести рожой, Люда уже достала газовый баллончик и брызнула им незамедлительно в лико супостату как только выдалась возможность. Рев превратился сначала в шипение, потом в хрюканье, потом и вовсе снизошел на нет. А самое главное, что его дублировали более тонкие, но тоже не довольные возгласы и писк.
Первым от газовой атаки очнулся Мавр, он тер слезящиеся глаза кулаками и дико ржал над крючившийся на соседнем ряду Антоновой.
- Дура, тебя кто учил в замкнутых помещениях «гвоздикой» в людей брызгать?
- Я ослепла, я ни вижу ни чего, мама. – Ревела Люда.
- Да не пизди, пройдет ща. – Артур встал и открыл люк. – Какого хуя ты вообще на мня накинулась?
- Точно пройдет? – Рев уже перешел в тихое похлюпыванее, ага, заебалась значит.
- Не тупи, я-то вижу уже, иначе как бы я тебе сказал, чем ты мне весь свитер угваздала, на запах что ли? Кстати, он теперь выцветет!
- Артурчик, ну прости, я же не знала что это ты. – Люда стала уже более мене видеть и уставилась покрасневшими щелками на пострадавшего. – А ты что там забыл?
- Где?
- Под юбкой у меня!
- На кой ляд мне юбка твоя? Глеб сумку просил взять его, а тут ты. Ну, я и решил, что бы не будить…
- Врешь!?
- Вру, юбка понравилась, а теперь дай я все-таки сумку возьму. – Боженов грубо протиснулся на соседнее сидение и сел рядом с Антоновой. – И все же дура.
- Сам дурак!
- Стапе, ты щас что, намекаешь, что я низкоинтелектуальный гомосапиенс? – Мавр выудил из под ног сумку и принялся расстегивать верхний карман, потом достал бутылку клюквенной настойки. Хорошие у Глеба все-таки предпочтения. – На вот, хлебни, полегчает. – Он сорвал крышку и протянул Людке пузатую бутыль.
- А она крепкая?
- Не, хуйня… - Антонова уже успела сделать добрых четыре глотка, когда Артур ехидно закончил. – Градусов пятьдесят, пятьдесят пять.
Лицо медленно приобрело ровный оттенок, такой же, как у раскрасневшихся после «гвоздики» глаз. Люда пару раз хапнула ртом воздух и зажмурилась. Потом надула щеки и впилась в губы Артру страстным поцелуем.
- Ты в порядке. – Все еще перхая, Люда посмотрела на Артура, парень прибывал в глубокой коме, не понимая, что только что случилось. – Не обращай внимания, я просто видела, как старшая сестра на новый год так делала.
- А больше ты ни чего за своей сестрой не замечала? – Мавр потихоньку приходил в себя.
- Нет, а что? Чего-то не то? Ой! – Девушка закрыла рот рукой. – Ты же с Машкой! Извини, я ни чего такого, это ж все из за…
- Не кипешуй Антонова, все путем. – Артур выбрался с сумкой в проход, хлебнул из горла. – Все нормально, все хорошо. – По сути, сейчас он успокаивал себя от пережитого шока. Сначала было протянул ей бутылку, потом убрал. – Хуй с ним, со свитером, и это, извини, в общем, все такое. Опасный ты человек, Антонова. – Уже с улыбкой пробубнил он, и поплелся к выходу из автобуса.
Вернувшись в крепость, Артур чуть не напоролся на выводок Марковны, усердно убирающий территорию от мусора. Марковка важно дефилировала по крепостной стене над воротами и раздавала указания, «доминирует морковка» - подумал Боженов. Потом посмотрел на башню, встретился взглядом с Седым. Кивок сенсея адресованный Артуру означал не иначе как «сьебался». Второй раз просить не надо, парень тут же скользнул под навес стены и быстрой трусцой исчез из поля зрения.
Севу, от конструирования очередной спирали «Бруно» отвлек шорох за спиной. Кто-то усердно пробирался по талому снегу сквозь кусты в их сторону.
- Маша, там идет кто-то. – Тюрюпов посмотрел на девушку, так не хотелось шевелиться.
- Слышу. – Она подняла голову и посмотрела на Севу. – Можно?
- Да, конечно. – Хотя? что именно можно он не понял. Но, в следующею секунду, все стало ясно. Маша коснулась его шеи рукой, поправила челку и легонько коснулась губами его щеки. – К Алине пойду, поговорим, позже. – Она встала и сначала спиной попятилась, уронила небрежный взгляд на Артура и развернувшись пошла к остальным. На последок Гричковичь одарила Тюрюпа улыбкой, пока что первой, которую видел Сева.
- Севастьяно! – Раздалось за спиной радостное хрипение и пришлось обернуться. Артур по колено мокрый стоял с сумкой на плече и прям, светился весь от счастья. – Я те сейчас такое расскажу…
К ребятам они вышли вместе, Сева держался за живот и уже от бессилия смеяться просто хрипел а Артур, размахивая руками и жестикулируя, вещал: – «Нихуево так закусила». Потом он поймал на себе взгляд Бруснички и как то притих, но уже шепотом довершил: – «Кароче пиздос свитеру».
- Мавр, с тебя комедии снимать надо. Я тебе говорю, богатым станешь. – Уже чуть ли не ползком хрипел Тюрюп. – Только с тобой могло такое случиться.
Они присели к остальным и Боженов начал разливать спиртное по пластиковым стаканчикам. После второй Осипов соизволил вынести вердикт, что якобы нашел, что это за колодец и куда он может вести. Брусничкина так и не стала разводить вонь дальше, решив промолчать про Тонен хук справой. Видимо уже забыла. Будда, все порол чепуху про бренное, а именно какие у него мать готовит сырники, и какая хорошая в деревнях сметана. В остальном же, все ждали Глеба.
Мен соизволил явиться лишь спустя сорок минут, после прихода Артура. Глаза его сверкали от счастья а лицо венчала лучезарная улыбка.
- Сучка, не дала, холодно говорит. – Отчитался он и цапнул полный стакан. – Ну так что у нас?
Для тех кто осилил это.... это еще не конец.
В процесе написание было выпито 7 кружек кофе, 12 бутылок Хугардена и почата 1 Завалинка обьемом 0,5 + 3 банки кошачих консерв, по тому что с другом все остальное мы сожрали вчера, а сегодня он на работе, дверь закрыта, будет поздно и я хрен знает что делать.
|
Total disscussion threads: 1 Pages: 1
«« « 1 » »»
Post reply | Post reply with quote
 | | bellaida
23-08-11 @ 20:19
Re: КАМЕННОЕ ЭХО |
 |
|
жаль что не дописано... читая рассказ, непроизвольно начинаешь обмозговывать всю ситуацю.. жизнь непредсказуема, и подобные дети, подростки вокруг нас и мы никогда не задумываемся что некоторым жизнь далась сложнее чем нам. у этих подростков жизненный опыт больше чем у людей с благополучных семей. мы избегаем такие компании из-за их манеры общения и просто опасаемся их. а они таковы из-за круга общения... у них нет выбора. и не смотря на отношение общества к себе, эти ребята пытаются как то обьёдениться и "выжить". канешно, многие остаются похабными, и неадекватными, но большинство своими усилиями выбираются с этой жизни) и я верю что когда ты допишешь рассказ, главной идеей станет переубеждение общества, что эти ребята "отбросы" и всё таки читатели поймут что каждый человек имеет шанс на достойное отношение к себе и на право стать полноценным членом общества!
P.S. жду продолжения! |
 |
|
|
 | | Corbic
26-11-11 @ 01:10
Re: Re: КАМЕННОЕ ЭХО |
|
|
| Бельченок, надеюсь что ты не из тех людей что смотрят порнуху в надежде что все в конце обнимуться и сыграют свадьбу? |
|
|
|
|
Post reply | Post reply with quote
Total disscussion threads: 1 Pages: 1
«« « 1 » »»
|
 |
